Страница 84 из 87
- Мама плачет! - сказала со своей кровати Соня. Она стояла, крепко держась руками за перекладину кровати. Лицо у нее после сна было румяное, через щеку легла красная полоска - след от подушки.
Женщина вскинула на Соню глаза. Лицо ее было залито слезами.
- Это от радости, - сказала Валентина Степановна. - Подумать, нашла сынишку! А мы думали, паренек этот - сирота.
Женщина молчала. Так же молча она стала одевать Колю оправила рубашонку, натянула чулки, зашнуровала башмаки. Мы как завороженные смотрели на все это.
- Сейчас отдашь? - спросила она, не поднимая глаз.
Поверила!
- Нет, сейчас нельзя, - сказала я. - Надо оформить. Бумаги там всякие...
- Какие бумаги? Ведь сын - какие ж бумаги?
Нет, не поверила.
И тут я поняла, что натворила. Она начнет спрашивать, почему я ее не разыскивала. Она узнает, что ребенка привезли из Дальнегорска. Что он с нами не с тех пор, не с того дня. Что это не он. Она будет спрашивать, а я должна буду отвечать. Поделом мне. Да разве такими вещами шутят? Но я же не шутила, я хотела ей хорошего. Я хотела, чтоб у нее в руках снова был живой ребенок. Но ведь того уже нету, нету... Зачем ей чужой ребенок? Чужой? Но вот он сидит у нее на коленях, и ему хорошо, и ей сейчас хорошо, хоть слезы текут и текут по ее лицу. Однако это не освобождает меня. Я должна буду ответить на все, о чем она захочет узнать...
Но она ни о чем не спрашивает. Она говорит:
- Выправь там бумаги сама. Я здесь останусь. И переночую здесь.
Весь следующий день я занимаюсь Колиными бумагами.
- Тут что-то не так, - говорят мне в районо. - Что-то вы темните, Галина Константиновна. Вы никогда не говорили, что знаете этого ребенка. Он записан круглым сиротой. Почему сиротой, если вы знали, что мать жива? Что ж из того, что лишилась ума, вы же знали, что она жива? Непохожее на вас легкомыслие, Галина Константиновна. Не узнать, куда отправили мать ребенка!
Я упрямо стою на своем, со мной опять и опять спорят. Я соглашаюсь, что поступила легкомысленно, но сейчас хочу исправить свою ошибку, и зачем так много говорить, если все просто: мать нашла своего ребенка...
- А вы можете поручиться, что это мать? Я запрошу Дальнегорск, откуда к ним попал этот малыш.
Вот этого я и боялась больше всего. Этого я допустить не могу.
- Мать должна уехать. Она не может ждать. И подумайте, чего мы добьемся? Зароним ей в душу недоверие? Она начнет сомневаться... Этого вы хотите?
Я жду. Вздохнув, инспектор по опеке говорит:
- Что-то неясно тут. Но если вы ручаетесь...
- Ручаюсь!
Я очень хочу, чтобы Коля и его мать уехали скорее. Ребята все понимают. И молчат. Ни одного вопроса. А вдруг с чьих-то губ сорвется неосторожное слово? Что тогда делать? Она никого ни о чем не спрашивает. Она неотступно при Коле. Весь день. Всю ночь. И еще день. И еще ночь.
- Ты за ним ходила, я знаю, - говорит она Тоне. - Погоди, приживусь на новом месте - подарочек тебе пришлю.
Тоня отворачивается:
- Не надо мне подарочка...
Наутро уходит поезд в Новосибирск, она едет туда, к какой-то дальней родне. Тони, ее Тони больше нет. Муж погиб у нее на, глазах, на него рухнула горящая кровля их дома. Это было в первый день войны, на окраине Минска.
Она закутывает Колю в теплое одеяло. За спиной у нее мешок с хлебом и Колиными пожитками. Я хочу, чтоб ее проводили, чтоб кто-нибудь понес мальчика. Она мотает головой:
- Сама.
Она не выпускает его из рук. Ступка запрягает Милку. Они садятся в сани. Ступка их и посадит, когда придет поезд. Вот он взял в руки вожжи, вот сани тронулись. Мы с Тоней стоим у окна и смотрим вслед, как преступники. Многим мы были связаны - общим горем, общим счастьем, слезами, любовью... Но никогда еще не связывала нас общая ложь...
Тоня отыскивает мою руку и сжимает ее.
- Поверила? - спрашивает она.
Я молчу. Я не знаю.
* * *
На пороге стоит военный. На вид ему лет тридцать. Лицо привлекает удивительной смесью юношеского и взрослого. Конечно, он еще совсем молод. Но почему такие глубокие складки по обеим сторонам рта? Очень молодые глаза. А в волосах седина. Кто он такой? Почему мне кажется, что я его знаю? И вдруг он улыбается.
- Жуков! - кричу я. - Саня! Это ты!
- Это я! Не сомневайтесь, Галина Константиновна! Паспорта нет, но могу показать удостоверение личности. Показать?
- Ты к нам надолго? Ты в отпуск? Владимира Михайловича уже видел?
Саня не знает, на какой вопрос раньше отвечать. Я никак не могу поверить, что это он стоит передо мной. Но чего сейчас не бывает! Окликнул же меня в полутемном вагоне Владимир Михайлович! В другой раз отворилась дверь, и вошел Андрей. И настанет такой день - отворится дверь, и войдет Семен.
Владимир Михайлович знал, что Жуков будет здесь проездом. Он был в командировке на военном уральском заводе и теперь возвращался в часть. Он мог провести у нас двое суток - как это казалось много и как мало после девяти лет разлуки! Владимир Михайлович хотел сделать мне сюрприз удивить неожиданностью - жаль! Как хорошо ждать счастья думать: вот еще день прошел, еще, а завтра... Это завтра наступило внезапно - но все равно, и так хорошо! Мне казалось - никогда я не знала ни усталости, ни горя. Я открыла дверь и крикнула кому-то, кто мелькнул на нижних ступеньках лестницы:
- Ребята, Саня Жуков приехал!
Через минуту отворились двери, из столовой, из спален - отовсюду бежали ребята. Саня был удивлен и тронут - он не думал, что о нем знают нынешние, никогда не жившие в Березовой Поляне. Но ребята знали: Владимир Михайлович рассказал о каждом. Он оставался в Березовой после нас и бережно помнит всех. Он и о людях далекой древности умеет рассказать так, словно был с ними запросто знаком. А уж с теми, кого любит, он никогда не расстается - они, находясь за тысячи верст от него, все равно с ним. И после его рассказов всегда кажется, будто ты и сам знаешь всех, кто ему дорог. Поэтому для наших нынешних ребят имена Жукова, Стекловых, Пети Кизимова не чужие.
Мы с Саней спустились в столовую, куда тотчас же сбежались все остальные. Невольно я отыскала глазами Женю и опять подумала о том, что пришло мне в голову еще тогда, в первую встречу с ним, и потом думалось не раз: как они похожи! Некрасивые, неправильные лица, привлекающие чудесным слиянием ума и доброты, воли и энергии.