Калейдоскоп мгновений

Я просто стоял и смотрел, как бритоголовые молодчики приближаются ко мне. Я собирался раздразнить их до такой степени, чтобы они забыли про Маттиаса и погнались только за мной. Конечно, существовала вероятность, что они начнут стрелять в меня – это было бы очень плохо. Но я рассчитывал на то, что они злы  настолько, что им уже хочется не просто убить меня, а предварительно помучить, как следует. Поэтому они сначала постараются взять меня живьем и только потом могут вспомнить об оружии. Я прекрасно понимал, что сильно рискую, но другого выбора у меня не было.

По мере того, как они приближались, я начал отступать – сначала медленно, шаг за шагом, потом быстрее, потом повернулся и побежал, то и дело скользя по влажной черепице. Один раз я чуть не упал, но чудом сохранил равновесие и побежал дальше. Кажется, у моих преследователей не было таких проблем – по крайней мере, они неслись за мной довольно уверенно, не оступаясь, не поскальзываясь, словно по ровному асфальту.

Обернувшись в какой-то момент, я заметил, что Маттиас не послушался меня и не стал прятаться. Поднялся на гребень крыши и маячит там в своем белом плаще. Я выругался на бегу, но предпринимать что-то было поздно, оставалось только надеяться, что его не заметят, увлеченные погоней за мной.

Я начал уставать. Пробежка по мокрой крыше – это очень тяжелое занятие.

Расстояние между мной и моей погоней сокращалось и довольно быстро.

Я понял, что если не добегу первым до пожарной лестницы, то мне крышка. После того, как они меня поймают – церемониться не будут.

И тут внизу завыла полицейская сирена, и мои преследователи остановились. Они в нерешительности топтались на месте, не зная, что делать – то ли не обращать внимания на полицию и закончить начатое, то ли оставить меня в покое и поскорее уносить ноги.

В итоге у них победил все-таки здравый смысл, особенно после того, как снизу через мегафон произнесли фразу, знакомую любому, кто хоть раз смотрел полицейские боевики: "Сдавайтесь, вы окружены". Они посовещались минут пять, и дружно направились к пожарной лестнице, которую, кстати, я, оказывается, проглядел.

Маттиас, балансируя на гребне крыши и держась руками за телевизионные антенны – когда они попадались, - пробирался ко мне.

 

IX

 

Неужели все закончилось? Даже не верится...

Стало так тихо, что было слышно, как пульсирует кровь в сосудах. Даже сирена перестала верещать.

Я наконец-то перевел дыхание, повернулся к Маттиасу и сделал шаг к нему.

Черепица была мокрая и скользкая, а подошвы моих ботинок слишком гладкими.

Я все-таки поскользнулся.

Оступившись на гребне крыши, я кубарем покатился по ее скату к самому краю.

Мне даже почти удалось уцепиться за черепичную плашку, но мое везение на этом и закончилось - плашка с треском оторвалась от кровли, и я полетел вниз.

Словно во сне я не столько увидел, сколько почувствовал, что в последний момент мою руку перехватила рука Маттиаса. И я завис между небом и землей.

Одной рукой он сжимал хлипкий стержень телевизионной антенны, который угрожающе накренился, а другой удерживал меня от падения.

Я вешу побольше, чем Маттиас, да и он еще не до конца отошел от своей болезни. Откуда у него могли взяться силы, чтобы удержать меня. И все же, он не только держал, но еще и пытался втащить меня обратно на крышу.

Возможно, ему это и удалось бы.

Не выдержала антенна. Она с убийственным треском вывернулась из своего крепления.

Маттиас мог бы удержаться на крыше, но он так и не выпустил мою руку.

Мне показалось, что мы падали целую вечность.

Я видел только глаза Маттиаса, лучившиеся такой любовью, что можно было и не спрашивать, почему он не отпустил меня и не попытался спастись.

Его губы прошептали одно-единственное слово:

- Люблю!

Мое ледяное сердце внезапно остановилось.

И я почувствовал, как меня захлестнули волны любви, нежности, невыносимой боли и еще много-много других чувств сразу.

Сердце ожило и забилось с невиданной раньше силой.

Я понял, что люблю Маттиаса.

Больше всего на свете.

 Больше жизни.

Дольше вечности.

Сильнее смерти.

И в этот момент наш недолгий полет завершился...

 

X

 

  Конечно! Только мой прекрасный ангел мог оживить мое мертвое, бесчувственное сердце. И как я не узнал его раньше?

Теперь я вспомнил свою предыдущую жизнь. И я понял, почему мой сон преследовал меня. Это было частью моих воспоминаний о той жизни, когда я был сначала ангелом Анаэлем, а потом демоном Ахероном. Я, Андреас. И Маттиас - мой ангел Матиэль.