Стажер

                                                             ************

— Туда ему и дорога! — бесновался за спиной у Шептуна толстяк. Он ухитрялся есть, кричать, комментировать происходящее на арене, и все это делать одновременно. — Что, старик, не радуешься? Вон как наш степняку-то все ноги переломал!  Надолго забудет теперь, как на своих двоих  ходить. Конечно, лучше было бы его насквозь  продырявить, но и так неплохо вышло. Я решил поначалу, что нашему-то хана, а он вон как! Из какого он рода, чего-то я прослушал? — хлопнув по плечу, спросил он у Шептуна.

—  Вестгейров, — чуть слышно ответил тот.

— Да нет, старик, ты путаешь.  Какие из Вестгейров воины-то? Да и не слышно про них уже давненько.

— Да, уважаемый, — согласился Шептун, — видать, глуховат я на старости лет стал, вот и напутал чего.

— Во-во, — хохотнул толстяк, смешно тряся животом и тут же, без перехода заорал: —  Да кто ж так дрот-то метает! Понаехали со всей округи, а реальных бойцов-то по пальцам пересчитать! Давай же, кончай с ним уже!

Шептун старался унять бешено стучащее сердце. Спина от поясницы до шеи задеревенела от напряжения. Спинки у каменной скамьи, на которой он сидел, не было, и он привалился на какого-то мужичка справа. Тот, нервно пережевывая жареные орешки, этого даже не заметил. Как и у всех вокруг, его внимание было всецело  приковано к происходящему на арене.

Потихоньку дыхание Шептуна выровнялось, сердцебиение замедлилось. «Пока все идет хорошо, — словно уговаривая себя, размышлял он, — Ник ни разу не ранен, все этапы уже позади, остался всего один, заключительный». Он уже и не помнил, когда в последний раз был здесь и наблюдал за  Ритуалом. Казалось, что это было в прошлой жизни. Однако он прекрасно помнил, что до заключительного этапа добиралось не более дюжины участников. Да и то многие на этом и останавливались. Кто-то —получив благосклонность своей избранницы,  кто из-за полученных ранений, а кто-то не хотел более рисковать.

Сегодня же в последний этап уже прошли, по меньшей мере, три десятка воинов. Если учесть, что предыдущий только завершается, то участников будет и того больше. Ожидали ли такого устроители, или для них это так же явилось неожиданностью, Шептун не знал. Но то, что это все закончится кровавой резней, сомнений  не вызывало.

По правилам, введенным более трех веков назад, участников заключительного этапа при помощи жребия делили на два примерно равных по численности отряда. Но одно дело, когда сходятся, к примеру, четыре воина против пяти. Что же можно будет ожидать, когда  не на жизнь, а на смерть и каждый за себя будут  биться три десятка вооруженных людей?

«Надо отказаться от дальнейшего прохождения Ритуала, — мелькало у Шептуна в голове. — Это равносильно самоубийству. Но что будет с охотниками? Даже Фрайс не в силах помочь! Почему все  так не вовремя?»

Протяжный вой труб, заставивший Шептуна вздрогнуть, возвестил окончание Примирения. «Соберись, Рич! — приказал он себе. — Твое дело страховать Ника. Вот и занимайся этим!» Как ни странно, это помогло. Он стал неторопливо пересчитывать воинов, вышедших в заключительный этап, заодно проверяя внутренним взором их состояние. Это было непросто сделать. Многие переходили с места на место, образуя небольшие группы, которые через какое-то время распадались. Вокруг других крутились оруженосцы, поправляя доспехи или оказывая врачебную помощь.

Только с третьей попытки ему наконец удалось довольно точно всех пересчитать. Получалось, что четыре десятка человек вышли в заключительный этап. Более половины,  невзирая на ранения различной тяжести, рвались в бой. Их ауры так и полыхали пурпурным цветом. Остальные твердо намеривались выйти из дальнейшего испытания. Шептун поискал глазами Ника. А, вот он!  Ник неподвижно сидел рядом с кромкой арены в отдалении ото всех. Отсюда он казался каменной статуей. Ни малейшего движения нельзя было различить. Скорее машинально Шептун посмотрел на него внутренним взором и чуть не вскрикнул от удивления. Нет, он не увидел его ауру,  столь естественную любому другому,  — как и прежде, он ее не видел.  Просто вокруг Ника шла какая-то рябь, как бывает, когда над раскаленным камнем волнуется воздух. Шептун даже непроизвольно несколько раз моргнул, хотя понятно, что внутренний взор никак не зависел от обычного зрения.

«Держись, Ник, — одними губами прошептал Шептун, — и да помогут тебе Ушедшие Боги».

Над всей Ареной, над этим огромным сооружением, висел гул людских голосов. Все обсуждали последние события. Кто-то радостно кричал, кто-то, напротив, громко проклинал побежденного воина, из-за которого он проигрался в пух и прах. Тут же делались ставки на последнюю смертельную схватку.

Люди были в предвкушении еще более кровавого зрелища. Уже совсем скоро они узнают имя Победителя! И  до следующего Исхода он останется героем, для которого будут открыты двери любого жилища, и даже Хранители сочтут за честь приглашать его за свой трапезный стол.

Гортанный звук труб приглушил всю эту многоголосицу. Зрители обратили  взгляды на арену. Начиналась жеребьевка.

— А я тебе говорю, это полнейшая глупость поставить все деньги на одного! — Шептун услышал голос толстяка. — Только Ушедшие могут знать наверняка, кто победит.

— Зато какой будет куш! — мечтательно парировал его визави. — Ты как хочешь, а я ставлю на того здоровенного степняка. Этот дикарь, — собеседник коротко хохотнул, — имя и по трезвому не выговоришь —  так вот, мне, Куун, ну ты знаешь, тесть мой, по секрету рассказал, что этот степняк —  телохранитель самого этого, тьфу ты, ну самого их главного.