Страница 31 из 111
Тем временем мать разжала кулак и под голодными взглядами приложила к лежавшему на ладони куску другую, прижала к губам. Даже самые стойкие ребята отвернулись – смотреть, как ест кто-то другой, было едва ли не хуже, чем страдать от голода.
- На вот, жуй, - сухо пробормотала Хёрн, протягивая свой кусок мальчику, что сидел рядом с ней.
Он сначала схватил и с жадностью сунул в рот, и только потом опомнился – замотал головой.
- Вам нужнее, - промямлил, вытащив намокший кусок изо рта.
- Ешь, у меня еще есть, - всё так же монотонно ответила она.
И правда – на ладони Хёрн остался лежать точно такой же кусок. Она снова накрыла его другой рукой, подняла ее – и протянула кусок следующему мальчишке. Кажется, они даже перестали дышать от напряжения. Не мигая, наблюдали, как мать сводила и разводила ладони. Она же словно не замечала удивленных и вместе с тем – восторженных взглядов. Умножала хлеб, будто вязала – умело, ловко и монотонно. Остановилась лишь когда оделила всех еще по одному куску. Сама есть так и не стала – сунула хлеб в такую же как и у Заны суму.
- Ешьте, ешьте, - приговаривала Хёрн, будто напевала. - А я вам пока побасенку расскажу. Может, и поймете, кто всех виноватее, что мертвые на живых бросаются. Раньше-то только люди и были. Не такие, как сейчас – изначальные. Они и в рудах понимали получше гномов, и магией владели не животной, а энергией слова. Говорят, они были рождены богами, а как – про то и я не знаю. Но прошло время, и одним стало мало богатств, лежавших на поверхности. И они принялись рыть пещеры и строить каменные избы в горах. Другие познавали красоту мира, звуков, красок. Они искали совершенства. Третьи – осуетились, погрязли в заботах. Им мало стало куска на этот день, они захотели копить пищу на годы. Думали, что накопят – и будут потом отдыхать и веселиться.
Прошли столетия, и первые не заметили, как стали низки ростом и бородаты. Они знали о подземных жилах и источниках всё, но забыли магию энергий и слов, разучились сеять хлеб и пасти скот. Им пришлось покупать еду у других людей взамен на самоцветы, которые они добывали в недрах гор. Вторые – вытянулись и заострились. Они тоже забыли изначальную магию, но стали совершенны в искусствах и без изъяна освоили магию животную. Они были лишены всякой неправды: алчности, похоти, гнева, и за это получили вечную жизнь. А третьи так и остались людьми, но и они поняли, что их жизнь теперь не будет прежней. Те из них, кто был уже совсем стар, в тот день не встали с постелей. Они похолодели и не открывали глаз. Тогда подивиться на это чудо собрались все переродившиеся племена – и гномы, и эльфы. В этот день они последний раз вместе раскинули руны и узнали от богов, что это – смерть. И не только люди получили ее, гномы тоже стали смертны, но их годы длились дольше. К тому же им посчастливилось не получить в придачу старости.
Люди же продолжали пасти коров и сеять ячмень. Они - последние, кто еще помнил магию слов, но скоро заботы о том, как посытнее набить живот, стерли эти знания. Тогда-то и был первый раз нарушен Закон. И к смерти добавились болезни. И чем больше люди творили неправды, тем больше хворей стало бродить по земле.
А потом и мертвые стали вставать. Не все – только родные тех, кто злое дело или слово сказал. Есть такие слова, которые сильнее стрелы калечат. Не были тогда они нежитью – просто дела пакостные потомков их крови покоя не давали, вот они своим живым и докучали, чтобы те с кривых дорог сошли, да за ум взялись. А теперь, вишь, на всех подряд бросаются, да еще и грызут… Сроду такого не было!
Повисла тишина. Каждый задумался – кто с открытым ртом, кто с нахмуренными бровями. Занка же сидела, боясь шелохнуться. Ждала, что еще скажет мать. Показалось, это и был первый урок, который она обещала преподать. Занка силилась ухватить суть, но не могла – мешала усталость и наваливающаяся от сытости и тепла дрема.
- Выходит, мертвые поднялись из-за того, что кто-то из людей нарушил Закон? – вдруг хором выпалило несколько голосов.
- Из-за того, что я маму не слушал… - отчаянно всхлипнул другой мальчишка, сидевший на корточках с прутиком в руках.
Каждый из них знал за собой неладное, и теперь удивленно вопрошал у совести – неужели, и я виноват?! Вот в чем дело! Занка чуть не упала с мешка – вот почему мать запретила ей пользоваться магией! Не зная, как с ней правильно действовать, Занка скорее всего натворила дел, за которые придется отдуваться другим… В памяти всплыли слова «сколько ты их живым словом не упокоишь, ровно в сотни раз их больше поднимется…» Стало зябко. Занка поежилась, посмотрела на Хёрн, взглядом вопрошая – правильно ли поняла? Но та ничего не ответила ни ей, ни мальчишкам.
- Хорошая сказка, старуха, – раздался за спиной молодой мужской голос. - Будь у меня золотой, я бы не пожалел его, чтобы послушать еще.