Миражи

Второй раз Вяземский звонился в эту дверь. Он не успел настроиться, Таня открыла сразу же после звонка. По приветствию и взгляду сразу стало ясно — Виктора здесь ждут. От этого он смутился, почувствовал себя неловко с тортом и цветами, покраснел.

— Добрый день, я не слишком рано? — спросил не из приличия, а потому, что действительно приехал на полчаса раньше назначенного времени.

— Нет, нет! В самый раз, — улыбнулась Татьяна. — Пельмени мы уже слепили. Ничего себе тортик, давайте его сюда и проходите, раздевайтесь.

— Спасибо. Это вам, — Виктор отдал Татьяне и букет и присел на корточки, чтобы расшнуровать обувь.

— Там в шкафчике тапки есть, и садитесь, неудобно же так разуваться, — сказала Татьяна, указывая глазами на низкий пуфик у вешалки.

Вяземский с сомнением посмотрел на хрупкую на вид мебель и предпочел остаться в прежнем положении.

В это время в прихожую вышла Вероника. Виктор поднял голову и увидел ее. Девушка была в светлых брюках и той самой кофточке с косами, что и в поезде.

Вяземский смотрел на нее снизу вверх, это было непривычно.

— Здравствуйте, — сказал он, неловко потянул шнурок и намертво затянул узел.

Она заметила и, прежде чем он начал стягивать не расшнурованный ботинок, сказала:

— Давайте помогу, — а потом, не дожидаясь его согласия, присела рядом. Ее пальцы быстро справились с узлом. — Ну вот, теперь здравствуйте, — сказала Ника.

Татьяна вышла с кухни удерживая на вытянутых руках высокую вазу с цветами и потому не сразу увидала Виктора и Веронику под вешалкой.

— Ника, смотри какая прелесть! Орхидеи… — Татьяна оторвала взгляд от цветов и только теперь заметила своего гостя и подругу в таком странном положении.

— А…вы что там делаете? — удивилась Таня, — что-то потеряли?

— Нет, у Виктора шнурок затянулся, — сообщила Вероника, как будто это было в порядке вещей — помогать развязывать ботинки гостям.

— Аааа… ладно, если развязали уже, то пошли в комнату. Нет, ты только посмотри какие цветы!

— Да, прелесть, — согласилась Ника. Она поднялась, быстрее Виктора и совсем не была смущена. «Все-таки странная девушка, — подумал Вяземский, — ни на кого не похожа».

В комнате на столе были разложены пленки, фотографии и желтые пакеты фирменного фотоателье.

— Мы ведь в Старой Ладоге вчера были, поиграли там немножко, но в основном осматривали все, — начала рассказывать Татьяна, — вот и фотки отпечатали с утра, так удобно всего за час и уже готово. На шестой линии сразу за метро можно пленки сдавать. И проявят, и напечатают. Тут у нас и с игры есть. Садитесь смотрите, а я сейчас, там вода уже кипит вовсю, я пельмени брошу и к вам приду. Будем на стол накрывать, мы не успели еще.

— Говорю же, что я виноват, явился раньше времени, — сказал Виктор, — давайте помогу чем нибудь?

— Нет, вам нельзя, вы гость — запротестовала Таня, — ничего вы не виноваты — это мы завозились. В общем, давайте освобождайте стол, карточки на тумбочку кладите или на диван с краю, все равно смотреть будем.

— Да мы их на диван, а это не надо, — Ника начала складывать пленки в пакеты.

— Где скатерть, посуда — ты заешь, — продолжала Татьяна, — доставай.

— Хорошо, не беспокойся сейчас все сделаем.

— Я скучал, — сказал Виктор, когда Таня вышла.

— Я тоже, — опустила глаза Вероника.

— Понравилась Ладога?

— Да очень!

— Расскажете?

— Конечно, только скатерть достану и тарелки.

Расстелив скатерть и разложив столовые приборы, Ника присела на диван рядом с Виктором и перебирая фото, начала рассказывать:

— Ладога… знаете, я ведь даже не думала, что попаду туда в эту поездку, совсем не учла, что Ладога так близко от Питера, поэтому и не планировала посмотреть ее. Это была потрясающая неожиданность!

Виктор смотрел не столько на фото, сколько на руки Вероники. У нее были красивые пальцы, аккуратно обработанные и покрытые жемчужным лаком ногти. Виктор никогда не видел такого необычного маникюра — белая полоска подсвечивала ноготь снизу. От этого пальцы казались еще нежнее. А кисть была изящной, не тонкой но и не широкой. Руки не выглядели слабыми, движения скорее можно было назвать энергичными, но не торопливыми и не грубыми.

— Вот так я увидала крепость в первый раз, — продолжала она и передала Виктору снимок красно-кирпичной стены, за которой виднелся верх крепостного здания. Массивные приземистые очертания, очень напоминавшие романский стиль. Но с чисто русским колоритом окон, арок и маковки. Самый верх здания был в лесах. — Один из моих друзей — Олег, которого Вы видели на Игре, как раз и подал нам с Таней идею съездить туда, — говорила Ника. — Сам он поехать не смог из-за работы, но мы и вдвоем чудесно провели день! Вот тут мы с Таней.

— Жаль, что я не видал самой игры, — но, я помню того эльфа, который пел «Зеленые рукава», приятный голос. А вот это хороший снимок, много солнца. К стыду своему должен признаться, что не был в Старой Ладоге.

— Обязательно посмотрите! Я наверно говорила Вам, что трепетно отношусь к древней истории Руси, к славянам и скандинавам. А Ладога — самое важное место, которое может показать связь этих народов.

— Нет подробно еще не говорили, — улыбнулся Виктор, — но я надеюсь, что расскажете мне об этой связи.

— Это настоящий восторг… Староладожская крепость — удивительное место! Когда заходишь за ее стены и смотришь на Волхов, кажется, что сейчас вдали из тумана покажется парус ладьи… И ветер! Сильный, треплет волосы, рукава… И доносит пение… — Ника смущенно улыбнулась в ответ и вопросительно взглянула на Виктора. — Я странно говорю? Я просто часто мыслю образами, а учитывая, что я заядлый игрок! — Она засмеялась, потом продолжила, — там чудесный воздух. Правда, мне кажется, что он наполнен запахом теплых камней, из которых сложены крепостные стены. Вчера было солнечно и тепло… но когда мы вошли в Воротную башню, вот она тут видите какой вход, там, внутри стен было прохладно, а потом опять солнце. И все камни, камни, трудно пробираться между ними, а как приятно пахнет известью. Невольно думаешь о тех, кто строил все это, ведь давно! А кажется что эти люди где то еще рядом, что они остались там.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Совсем не странно, это особый дар — мыслить образами, — сказал Виктор, — даже если бы не было фото, я бы все именно так и представил с ваших слов.

— А церковь Святого Георгия, которая на территории Крепости. Чудо! Там восхитительные фрески!

— Да, действительно, сколько света, светлый камень, я очень люблю такой. Чем-то она мне напоминает Покрова на Нерли, те же очертания и белизна стен, и купол, и вот эти обводы. — Виктор взял следующую фотографию, на ней Вероника стояла у зубцов стены, высоко, за ней открывался ландшафт. Ветер взметнул волосы девушки, и Ника отводила их с лица и смеялась. — А вот на этой вы и ветер, как хорошо получилось, — Вяземский хотел попросить фотографию, но не стал. Постеснялся, да и примета плохая — к разлуке.

— А вот еще стены Крепости, — продолжала Ника, — ниши, подземные ходы. Хочется прикасаться к ним, чувствовать, задавать вопросы, вбирать в память. Таня с трудом увела меня оттуда, — теперь Ника улыбалась Виктору. Она подумала о том, что поездка была бы просто волшебной, если бы вместе с ним. Тогда не понадобились бы и слова, в которых, как ей казалось, она слишком слаба, чтобы передать чувства. Вот он может! Совсем уж безумным, мимолетным желанием Ники было спеть ему там, на берегу. Но она не призналась, сказала только, — Мне бы хотелось побывать там с вами, — и, не дождавшись ответа, продолжила, — а потом мы проехали до Олегова кургана… Не достоверно, но есть предположение, что курган именно его. Знаете, он один из моих любимых князей! И то, что он может покоиться там… — Нике показалось, что Виктор видит ее лишь восторженным ребенком и, не договорив про впечатления от кургана князя, она сменила тему, пытаясь объяснить свои эмоции, — в Сибири невозможно прикоснуться к истории Древней Руси, Европы. Наверное, поэтому люди увлеченные воспринимают возможность увидеть места, подобные Ладоге, как подарок Судьбы. Пожалуй, я отношусь к ним.