Любовница

— Да, любовь! — Рита уже заплакать была готова.

— Насчет любви не знаю, а вот горшки с говном тебе за ним выносить придется. Ты подумай, он на сколько тебя старше, — отрезала мать. — Это же надо, Сонь, козел какой, не постыдился с молоденькой. Самому уж под сраку лет.

В выражениях мать Риты никогда не стеснялась. Рита к этому привыкла, но в тот раз ей невыносимо было, что о Викторе говорят плохо.

— Неправда! Он не старый. Он замечательный. А вы… просто завидуете!

— Было бы чему, — хихикнула Соня, — У него там уже наверно ничего и не работает…

— Что не работает? — заинтересованно зыркнула на Соню Алинка, она усердно уминала торт.

— Все у него работает! — закричала Рита. — А вы уходите! Я не хочу гадости выслушивать! Я вас по хорошему позвала, а вы…

Мама, Соня и Алинка ушли. Рита полчаса рыдала в подушку. Потом еще полчаса думала про Виктора и его жену. И когда Вяземский позвонил из Германии устроила ему истерику по телефону.

Сашка ничего плохого про Виктора не говорил. Он дом осмотрел и даже участок. Долго сидел на кухне курил, думал. А в результате совет дал тот же что и мать.

— Ты Ритка жени его на себе. Тогда вот это все тебе достанется. Хотя бы частично.

Она тогда и Сашку выгнала. Что же они как сговорились?

Без Виктора ей было муторно, скучно, она слонялась по дому, не знала, чем себя занять. Игорь дурак, все сторожил её, как пес цепной. А она назло ему Сашку еще раз позвала, продержала до ночи. Пусть думает, что спала с ним в хозяйской кровати. Пусть доложит! Может тогда Вяземский примчится и придушит её, как Отелло Дездемону. Не примчался из Германии, там у него дела фирмы. Он же большой босс, председатель совета директоров, или как его там. Короче главный. Иначе бы на машину денег не хватило, в кредит бы покупал, как Сашка Лексус свой. А пася выложил всю сумму сразу плюс страховку. Богатый… Но она же не из-за денег с ним! Все думают что из-за денег, а у неё любовь.

Рита пробовала писать статьи, даже попыталась создать сетевой журнал. Купила сайт, нашла человек пять удаленных сотрудников. Там и верстальщик был, и системный админ. Несколько авторов привлекла из тех, с кем вместе училась. Был у неё там один парень, его Марк звали. Он в Риту с первого курса влюбился, так и вздыхал по ней. Даже один год на каникулы они вместе ездили к родным Марка на юг, на Черное море. Рита помнила, как ночью лежали на песке, еще теплом. А небо над ними черное-черное и звезды, звезды… Марк показывал созвездия, целовал. Пили красное вино прямо из бутылки, смеялись.

В ту ночь Рита была счастлива. Они лежали с Марком обнявшись и говорили, говорили обо всем на свете. И ничего не было, только поцелуи. Почему? Ничто же не мешало. Кроме порядочности Марка.

Так вот Марк занимался журналом, она только платила, писала статьи, когда хотела и подписывала “главный редактор”. Сначала ей нравилось, но не долго, потом Рита на Марка все это хозяйство оставила. Потому что её стал звать обратно Сашка и она не знала что делать.

С Вяземским жить становилось все труднее. Не то, чтобы он обижал. Нет. Он любил и именно любовь эта Риту тяготила. Уж слишком много в ней было надрыва, страдания, каких-то непонятных Рите вещей. Вроде бы Виктор и любил пошутить и посмеяться, а шуток Риты не понимал, обижался. Она всегда знала, что обиделся, даже когда он старался не показать. А все белыми нитками шито было, в глазах его читалось. Врать он не умел.

Но как сначала Рите нравилась его вдумчивость! И то, как он смотрел, долгий пристальный взгляд. Его руки с чуткими пальцами. И то, что он большой был, как медведь. Мог за плечо закинуть и нести. И в постели можно было спрятаться в его руках, на груди. Он защищал — это да, все время и от всего. Он контролировал. И это тяготило! И он мало времени посвящал их жизни. Никуда не ходил с Ритой. А вместе они ходить не могли, ведь для всех Виктор оставался женат и его друзья Риту не приняли бы.

И близость начала давать трещины, уже и дом на берегу не спасал. Рита все чаще начала задумываться о том, зачем Вяземский к ней подошел, чего хотел? И зачем она с ним теперь, чего он хочет? Она не могла этого понять.

А тут позвонил Сашка, слезно звал в Москву, клялся, что жить без Риты не может. И уговорил. Она поехала сначала в Москву. А потом во Францию, там у Сашки пошли дела и снова надо было обустраивать дом.

Рита ушла.

Вяземский вернулся домой рано. Он торопился, никак не мог перестроиться, не мог поверить, хотя и знал, что дома никто его не ждёт, кроме Микки.

Бродил по комнатам, как по музею, в них всё оставалось идеально: стены, мебель, занавеси, картины, светильники — она успела закончить то, что задумала, что увидела в своих и его мечтах — этот дом… их дом — плод её фантазии и труда, но без неё он лишился души.

В библиотеке на диване ещё лежала книга, которую она читала… Лев Толстой «Война и мир». Рита любила читать тут.

Виктор сел на её обычное место, перелистал книгу. Глаза скользили по строчкам бессмысленно, он не мог ничего понять. Хотелось спать, он не ложился два дня, но знал, что не заснёт, если ляжет. Здесь может быть удастся.

Виктор закрыл глаза, положил голову на округлую спинку дивана, попробовал расслабиться, отпустить напряжение. И сразу поплыли воспоминания.

Её лицо, улыбка, голос…её смех, она…то, как она наполняла собой дом…была рядом.

Её руки, её сбивчивый шепот в ночной тишине, она торопилась, когда хотела сказать ему что-то важное.

Она любила сидеть у него на руках и прятаться, обнимала его за шею и нюхала.

Она была настоящий котёнок… такая живая…

Она ушла.

Виктор понимал, что именно его слова явились причиной этого ухода, и то, что он ошибся. Он не смог удержать её, не переступил через себя, решил сделать по-своему и требовал, чтобы она подчинилась. Она? Подчинилась обстоятельствам? Просто смешно.

Рита не могла так. И не смогла бы… потому, что он не смог… они были в чём-то до ужаса похожи. Хотели владеть всем или ничем, и при это ни на йоту не поступаться своей свободой.

Он не сомневался в том, что Маргарита по-прежнему любит его, и если бы он захотел вернуть её, если бы стал ВЕСЬ её, как она просила, даже и не просила, но надеялась…если бы…если бы….

Да, он знал что смог бы вернуть её. И сейчас ещё мог успеть сделать это, поехать на вокзал, найти её там, снять с поезда…

Но он сидел в библиотеке. Он не видел выхода, так же как и она. Он не мог отдать ей всего себя. Отказаться от прежних обязательств, выкинуть из своей жизни прошлое. Не мог измениться. Он делал всё не правильно, она сердилась, они ссорились. Потом мирились, но оставалась обида. Накапливалась, выходила наружу упрёками даже при мелком разногласии.

Всё правильно и справедливо — сегодня она уедет. В пятницу 13 октября…

Какая глупость, ведь он сам отпускает её.

Некстати вспомнил Андрея Болконского. Последнее, что они обсуждали с Ритой, Виктору казалось, что она похожа на Наташу. Такая же восторженная, мечтательная, непоследовательная и, вместе с тем, целеустремлённая. Даа, целеустремлённая, когда касалось какой-то её идеи, гордая, взбалмошная, капризная, упрямая. И всё-таки, если бы Андрей не согласился принять отказ, если бы приехал сразу, то смог бы убедить её, что история с Курагиным ничего не значит для их любви…ничего не значит…но он просто отпустил её. Позволил всему совершиться по её желанию. Отошел в сторону…

«Отчего же бы это не могло быть вместе? — иногда, в совершенном затмении, думала она. — Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, — думала она, — сказать то, что было князю Андрею или скрыть — одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»

Нет, лучше не спать… Что, ему до Наташи и Андрея… Всё не важно… Рита ушла…

Виктор открыл глаза. Оказывается много времени прошло, или он всё-таки задремал.