Страница 69 из 79
Земли Данилы протянулись вдоль озера. В пятидесяти метрах от воды стояли две теплицы метров по тридцать. Все застекленные рамы с боку и торцов теплицы были подняты. Ближе к воде находился маленький вагончик на колесах. Возле него под навесом расположился мангал, деревянный самодельный стол с двумя лавками и крохотная печурка из огнеупорного кирпича. Иванна оглядела уютное, своеобразное подворье.
– Ты хорошо устроился. Здесь так красиво. Озеро, ивы у воды, прохладно, птицы поют.
– А вечером лягушки, – засмеялся мужчина. – И комары тоненько так зудят. Данила вытащил сумку из машины, поставил на стол под навесом.
Ивка прошла к столу и села на лавку. Мужчина принес из вагончика кресло качалку.
– Садись сюда, я буду смотреть на тебя и готовить ужин.
– Тебе помочь?
– Не надо, я хочу сам накормить тебя. – Он зажег сложенные дрова в мангале. Выложил на решетки карпов. Поставил на стол приготовленную заранее нарезку из мяса и сыра. Крупные кисти белого и розового «Дамского пальчика» в красивой плетенке заняли свое место на столе. Данила, как фокусник, вытащил из озера бутылку шампанского, почти без хлопка открыл ее. Из своей бездонной сумки достал два бокала.
– Давай выпьем за твое возвращение.
Иванна взяла бокал.
– Давай.
Прогорели дрова. Данила установил решетки с карпами на мангал.
– Ты часто здесь ночуешь? – поинтересовалась Ивка, заметив возле вагончика летний душ.
– С ранней весны и по начало октября часто, в остальное время здесь делать нечего. Теплицы не отапливаются. Домой заезжаю каждый день, матери помогаю. – Он снова наполнил бокалы. – Давай за исполнение мечты!
Женщина улыбнулась.
– Твоей или моей?
– Наших. И моя пусть исполнится и твоя. – Данила выпил вино. Вилкой проткнул рыбу на решетке. – Карпы готовы.
Иванна смотрела, как он ловко уложил рыбу на блюдо, в овощной салат натер сыр, добавил масло. Женщина встала с кресла. Подсела к столу.
– Боже, как вкусно! Напомнил детство. Мы ведь все лето карпов на решетках из старых холодильников в костре запекали.
– А закусывали при этом ворованными огурцами из огорода бабы Глаши, – усмехнулся мужчина.
– Потому, что только у нее огурцы были без горечи. Нам досталось, когда баба Глаша поймала нас и рассказала родителям. Я три дня сидеть не могла, добрый родитель ремнем отходил, – вспомнила Ивка.
– А мне неделю на улицу выходить запретили, и это летом, – добавил Данила.
От реки потянуло сыростью. На небе взошла яркая луна, зажглись звезды. Мужчина принес их вагончика легкую куртку и плед. На плечи Иванне он накинул куртку, ноги укутал пледом. Они допили шампанское, доели рыбу и салат. Данила развел огонь в печи и поставил закопченный чайник на плиту.
– Я сейчас напою тебя своим фирменным чаем, – предложил он.
У Иванны от шампанского слегка кружилась голова. Она наблюдала за скупыми движениями друга детства и ловила себя на мысли, что ей давно не было так хорошо и спокойно. На озере лягушки завели свой концерт, послышался плеск рыбы, захватывающей комаров и мошек над водой. Данила заварил чай и подал ей ароматный напиток. Женщина с наслаждением вдохнула пахнущий дымком чай и отхлебнула глоток.
– Чабрец, лимонник, листья черной смородины и что-то еще, не узнаю?
– Угадала, это мы пили в детстве, плюс листья малины и душицы, – подтвердил он.
– Дань, как ты жил все это время?
– Когда вы с Тосей уехали из Потапово, я хотел отправиться в город за вами. Думал, если буду рядом, ты обратишь на меня внимание. Поговорил с отцом, он тогда еще немного ходил, мог сам себя обиходить. Отец сказал: «Если Ивка твоя судьба, она вернется. Сейчас ты до нее не достучишься. А нам без тебя будет трудно. Будь мужчиной, сын, прими все, как есть».
Не знаю, прав ли он был? Ты вышла замуж, и я понял, что потерял тебя. Иногда вспоминаю, как я упрекнул его: «Из-за вас у меня нет своей жизни».
Отец промолчал. Он до последнего дня, превозмогая боль, все делал сам, мужественный человек. Никогда не жаловался и не роптал на судьбу. Последние два года, будучи парализованным, говорил с трудом, а меня поддерживал. Когда он умер, стыдно сказать, я почувствовал облегчение и пустоту. – Он не стал рассказывать Иванне, что обижался на мать, которая отказывалась сидеть с мужем и говорила: «Я не могу видеть его в таком состоянии, просто не могу».
А отец любил свою Машеньку и боготворил до последней минуты, и с него взял слово оберегать ее. Данила и оберегал. Мама делала только легкую работу, все остальное выполнял он.
– Ну а ты как жила? – вынырнул из грустных воспоминаний мужчина.
– Первые три года нормально. Я сумела убедить себя, что именно в городе мое место, не хотела замечать, как действует на нервы сутолока, тяготит квартира, а потом и муж. Так старалась убежать от кошмара отцовского пьянства и убожества, что возвела жизнь в городе в мечту. Какие там театры, кино и выставки. Мне хотелось одного – выспаться. Почему-то я все время ощущала усталость и раздражение. Таисия ведь была счастлива, значит дело не в городе, а во мне. Я долго не хотела признавать свою ошибку. – Про себя Иванна подумала: «А если бы не измена мужа, которая подтолкнула к действиям. Через пару лет превратилась бы в замотанную брюзгу и злую тетку». – А как поживает Ленчик? Ты о нем слышал?