Первые шаги

Давно ли оно было?

Кажется, совсем недавно бегал босиком по пояс в траве, лазал по яблоням, загорал на крыше дома, да гонял с ребятами купаться на речку, а поди ж ты, сколько лет прошло.

Почему-то только сейчас нахлынула ностальгия, защемило внутри от осознания, что мог бы бывать тут чаще. Не бежать торопливо, не метаться из стороны в сторону, мечтая как можно скорее вернуться в город, а посидеть, впитывая в себя красоту и спокойствие этого места.

Может и правда, остаться на выходные, как мать того хочет?

— Стасик, а вот и ты! — Выглянула из кухни невысокого роста худенькая женщина, с живыми, ярко-карими глазами и ласковой улыбкой.

— Здравствуй мама. Отец говорит ты варенье варишь?

— Ага. Еще пару баночек малинового закручу и закончу на сегодня.

— Ты же моя хозяюшка. А кроме варенья у тебя ничего покушать не найдется?

— Бедный мой, голодный ребенок. Садись за стол. Сколько раз говорила, женщину тебе надо, чтобы следила за тобой, обихаживала, в квартире прибирала, кушать готовила, а то смотрю, совсем отощал, одни глазищи остались.

— Хорошо, найму домработницу.

Мама закашлялась.

— Домработницу он найдет, засранец. Я может внуков еще хочу.

— Мам, — закатил глаза, понимая, что родительница оседлала своего любимого конька и теперь не слезет, пока самой не надоест. — У тебя внучка есть.

— Которая бывает у нас с отцом раз в месяц? Мне этого мало. Пока здоровье позволяет, хочется еще понянчиться с твоими детками.

— Ой, все, прекращай, а то сейчас уеду.

— И не отведаешь моего борщечка?

Проглотил слюну. Готовит мама прекрасно, а уж ее борщ, это вообще — сказка. Как от такого отказаться?

В конечном итоге, я все же решил остаться.

Переночую, потолкую с батей, а завтра, ближе к вечеру, вернусь в город.

— Стас, ты давай, бери стремянку и полезай яблоки собирать. Не отцу же наверх ползать?

Яблоки, так яблоки, я не против. Урожай нынче богатый. Куда их столько? Все равно половина сгниет. По мне, пусть бы и дальше висели.

Отец развел костер, установил мангал и сейчас ловко переворачивал шашлыки, да помахивал над ними картонкой. До меня уже начал долетать невероятный аромат печёного мяса. Чуть слюной не подавился.

— Сын, ты постарайся управиться побыстрее.

— Зачем?

— Мать новых соседей, что купили участок Митюшиных, на ужин пригласила.

— Так я вроде как поел уже. Может без меня справитесь?

Знакомиться ни с кем не хотелось, а вот отведать шашлыка — напротив.

Дилемма, однако.

— Ээ-э, нет. Отвертеться не выйдет.

— Почему?

— Сам увидишь.

Нехорошее предчувствие стало закрадываться в душу.

— Что-то ты темнишь, батя. Давай, колись.

Отец немного помялся, но в конце концов, выложил правду. Соседкой оказалась тридцатидвухлетняя разведенка с восьмилетним сыном. Мать уже строила наполеоновские планы и готовила операцию под названием: «Женить Стасика».

— Ох, ты ж черт!

От таких новостей нога соскользнула с лестницы, и я полетел на землю.

— Бля-я-я-я!

— Живой? — Усмехнулся отец, видя мое искривленное лицо.

— Угу.

— Что-то ты совсем расслабился у себя в городе, проехался пузом по стремянке и уже сопли пускаешь. — Хохотнул батя, заметив, как я схватился за бок.

— Ребра после перелома еще побаливают. Сейчас пройдет. — Отмахнулся не думая.

— Какого перелома? — Насторожился отец.

Черт! Расслабился. Ну, да ладно, все равно пришлось бы раскрывать карты.

— Так получилось. Просто, не хотел вас с мамой расстраивать… -

Отец слушал внимательно, иногда вставляя свои фразы.

— Как же тебя так угораздило, сынок?

— Пожал плечами.

— Ой, ладно, что было — то прошло. На мне, как на собаке, все быстро заживает.

— Ты вот что, матери ничего не говори. Когда в город вернешься, я сам расскажу, иначе она тебя своей заботой совсем задушит.

— Угу.

— Но познакомиться с новой соседкой придется. Не ворчи, как старый дед. Никто тебя на ней жениться не заставляет. Посидите, поговорите. Чем черт не шутит, вдруг понравитесь друг другу.

— Деваться все равно некуда. — Окинул испачканную в земле футболку и шорты. — Схожу что ли, переоденусь. Надо соответствовать.

Отец только усмехнулся в усы.

Подойдя к дому, увидел, что на веранде уже накрыт стол. Вот это мать расстаралась. Тут и огурчики, и помидорчики, и колбаска, салатики какие-то наструганные.

Поднялся на чердак, обустроенный под мою комнату. Сейчас бы пожрать, да спать завалиться, но придется лясы точить и прикидываться этаким веником. Наверняка очередная жеманница, рассказавшая матери слезливую историю о своей несчастной жизни, тем самым втеревшись в доверие.

Как выяснилось, соседка оказалась полной противоположностью тому образу, который я представил у себя в голове. Богдана была довольно высокой темноволосой женщиной, стройной, грациозной словно пантера, с еле заметными мимическими морщинками вокруг кофейного цвета глаз и взглядом надменной кобры.

Она посмотрела на меня так, как смотрят на таракана, перед тем как прихлопнуть его тапком.

Стерва, причем первосортная. Удивляюсь, зачем она согласилась прийти на ужин? Видно же, что ей не особо хочется здесь находиться.

Причина, заставившая женщину принять предложение и прийти в гости, показалась почти мгновенно.

Черноволосый мальчуган выскочил из-за угла дома, таща за руку моего отца.

— Дядя Сережа, пошли скорее! Ты обещал, что после ужина сходишь со мной на рыбалку, а то мама меня одного вечером не отпускает. — Надувшись как мыльный пузырь произнес пацан и укоризненно посмотрел на мать.

— И правильно делает. — Зачем-то ляпнул я. — Получив в ответ скептическую ухмылку.

Заметив маму, соседка расплылась в улыбке.

— Елена Алексеевна. Очень рада вас видеть. Вы уж простите, что надоедаем. Матвейка мой, никак угомониться не может. Шило в одном месте спокойно сидеть не дает.

— Ой, что вы Богдана, мне только в радость. Дети ведь — они цветы жизни. Вот никак не могу дождаться хотя бы еще одного внука. Катюшке не до бабушки с дедушкой теперь, с матерью по заграницам мотается.

— Мам, хватит уже. — Проворчал недовольно.

— И то верно. — Поддержал отец. — Давайте за стол садиться.

— Что же это я? — Всплеснула руками мать. — Даже не познакомила вас. Стас — это Богдана, наша соседка. Богдана — это мой сын Станислав.

— Приятно познакомиться. — Вежливо произнесла женщина, хотя в глазах так и плескалось: «Век бы тебя не видела».

Больно надо. Мне это знакомство тоже как не пришей кобыле хвост.

Мама хотела посадить нас рядом друг с другом, но я юркой ящеркой, что кстати было довольно сложно, так как роста я не маленького, метнулся к противоположному краю стола.

Соседка мой маневр оценила. Кончики ее губ дернулись в презрительной усмешке. Видимо сочла маменькиным сынком, боявшемся, но в тоже время жаждущим женского внимания, этаким тюфяком и недотепой.

Нет, соплежуем я никогда не был, тем более перед женщинами, но конкретно от этой особы хотелось держаться как можно дальше и не оттого, что она выглядела как кобра, раздувшая капюшон, в преддверии броска, а потому, что он нее за версту несло тьмой.

Я ощутил это сразу, как только спустился вниз, только вот сначала не мог разобрать, от кого из двоих идет запах: от женщины или ребенка.

Разобрал, и теперь с подозрением косился на соседку. Было интересно, что она из себя представляла. Чувство тревоги и неприятия, которое возникло при встрече с парнем из парка, отсутствовало. От женщины не исходило угрозы. Точнее, исходила, но не в том плане. Ее взгляд, замаскированный под вуаль презрения и надменности говорил:

— Не тронь — убью.

Это был взгляд женщины, в одиночку стоящей против всего Мира. Защита, которая давала уверенность в себе и не позволяла окружающим увидеть ее слабость.

Раньше бы я этого не понял, а сейчас, принял как данность.