Страница 75 из 81
Максим
Меня не пускают в реанимацию ни через день, ни через два. Медики продолжают удерживать Карину под строгим контролем, оказывая интенсивную терапию. Я как ненормальный хожу за лечащим врачом, пытаясь добиться хоть какой-нибудь правды. В один день я таки сталкиваюсь лицом к лицу с отцом Карины. Он узнает меня издалека и делает размашистые шаги в мою сторону, когда я заканчиваю беседовать с реанимационной медсестрой.
Взгляд суровых глаз прожигает дыры по всему моему телу. Я мысленно ровняюсь с кафельной плиткой, понимая, что очень виноват перед этим человеком. Тем временем мужчина становится напротив меня и пронзительно всматривается в черты моего лица. Я сразу же подмечаю его озлобленность и руки, сжимающиеся в кулаки.
– Соколовский? – спрашивает и я утвердительно киваю головой. – Идём на улицу. Есть разговор.
Соглашаюсь. Молча следую за крепким мужчиной, в котором я безапелляционно узнаю армейскую выправку. Спина прямая, осанка ровная, подбородок вздёрнут вверх. Судя по всему, отец Карины вполне себе может «надереть» задницу, но почему-то меня не парит это обстоятельство. Заслужил. Если захочет, пусть хоть убьёт. Себя-то я давно бы закопал, если бы это помогло Карине подняться на ноги.
– Максим, – делает глубокий вдох, собираясь с мыслями. – Исчезни из жизни моей дочери, ради её же блага.
– Не могу, – виновато опускаю глаза, отрицательно кивая головой.
– Я не прошу, а ставлю тебя перед фактом. Со дня на день тебя объявят в уголовный розыск. Тебе нужно бежать из страны, если не хочешь сесть за решётку.
– Бежать? Вы сейчас серьезно?
– Вижу, разговор у нас не клеится. Что ж... Будь моя воля, я давно бы придушил тебя собственными руками, – мужчина поднимает руки вверх, сжимает пальцы, а затем понижает голос. – Но не могу, если с тобой что-то случится, то Карина этого мне никогда не простит. Поэтому, пока есть шанс, исчезни.
– Владимир, извините не знаю, как вас по отчеству. Я никуда не исчезну. Нравится вам это или нет, но прятаться и бежать как последняя крыса, я не буду. Вашей дочери всё ещё грозит опасность, и я должен её защитить.
– Защитить? – срывается на крик, делая резкий рывок в мою сторону. Хватается за шиворот моей футболки и сжимает её пальцами, пока не начинают трещать нитки. – Ты уже защитил, герой. Из-за тебя моя девочка едва не умерла. Из-за тебя в неё стреляли. Из-за тебя она находится сейчас в коме и борется за свою жизнь. Молись богу, чтобы Карина выжила и не осталась инвалидом.
– Я всё понимаю. Понимаю, что виноват...
– Так если понимаешь, то свали на хрен, пока я даю тебе шанс!
– Не свалю, пока она не придёт в себя. Я должен с ней поговорить, – отрицательно киваю головой, не соглашаясь до последнего.
Я не могу бросить малышку. Не могу отказаться от неё. Сдохну, но не сдамся. Не позволю кому-либо вычеркнуть меня из её жизни. Я буду бороться до последнего. Пока дышу, пока хожу на своих ногах и пока есть, чем думать, я не отступлюсь.
***
В подвальном помещении сыро и прохладно. Втягиваю в себя сбитый воздух и плетусь за охранником, пытаясь сфокусировать взгляд под ногами. Протяжные стоны эхом отдают в голове. Я ощущаю, как колотится сердце, прыгая по всей грудной клетке. Пытаюсь успокоиться и побороть нарастающую ярость, но тщетно. Стоит мне увидеть полуживое тело, подвешенное за ноги к металлической перекладине, как внутри закипает котлован злости. Бросаю взгляд на мужской силуэт, делая про себя отметки, что парни Сокола уже успели поработать, превратив мужика в заготовку для отбивной.
– Не говорит, – произносит Горин, начальник службы безопасности Олега.
– Выйдите все, – киваю пацанам, оставаясь с «терпилой» тет-а-тет.
Беру деревянный стул и устраиваюсь напротив ублюдка. Долго рассматриваю противника, скользя взглядом с головы до ног. Отворачиваюсь в сторону, сплевывая ком, заставляющий першить горло. Только бы не убить этого поца.
– Знаешь кто я? – говорю достаточно тихо, но получается всё равно громко.
– Знаю, – отвечает ублюдок, заглядывая в мои глаза.
– Значит понимаешь, что твой единственный шанс остаться в живых – это я.
– Я не буду говорить.
– Тебе нечего терять? – спрашиваю я и мразь отрицательно кивает головой.
Я срываюсь с места, хватаю стул и с размаху бью по мужской спине. Удар за ударом, пока от стула не остаются одни ножки, которые я сразу же отбрасываю в сторону. Делаю паузу, пытаясь отдышаться. Вдох… Выдох.
– Слушай сюда, гнида. Если ты не расскажешь, чью прикрываешь жопу, то я подниму всё твое генеалогическое дерево и уничтожу всю семью. Достану каждого родственника, выкопаю из земли и похороню заново, вместе с теми, кто еще не успел сдохнуть. Ты меня понял? – хватаю за волосы на голове и со всей силы тяну их назад, вызывая гримасу боли на лице храброго ублюдка. – Говори. Ну! Я не слышу. Если скажешь, обещаю, ты будешь жить. Я дам тебе денег, и ты сможешь уехать, если нет, убью прямо сейчас.
Достаю из кармана раскладной нож и подношу лезвие к горлу, слегка надавливая на кадык. Усиливаю нажим, оставляя красную полосу. Ещё сильнее, ещё.
– Имя, – сжимаю челюсти, доходя до точки кипения. – Ну!
– Слепой, – хрипит ублюдок. – Я всё скажу, только пообещай, что не тронешь мою семью.
Ухмыляюсь, одобрительно кивая головой. Не трону. Если эта мразь не врёт, то всё будет так, как я и говорил.
Выхожу из подвала, встречаясь на входе с Олегом. Сокол бросает в мою сторону вопросительный взгляд и тянет за руку, на улицу. Смотрит на меня с каким-то укором в глазах, но ничего не спрашивает, ожидая, когда я первым заведу диалог.