Страница 20 из 81
Карина
Этот напыщенный выпендрёжник бьёт по всем фронтам. Он приезжает ко мне на работу каждый раз, когда я заступаю на смену. Занимает столик, заказывает кофе и сидит. Стреляет в меня глазами, точно как по мишеням в тире. Один взмах черных густых ресниц и у меня сбивается дыхание. Я с трудом контролирую свои действия, пытаясь не совершать ошибок. Нельзя уронить поднос. Ни в коем случае! Ну, как тут можно не ронять, когда ноги становятся ватными, а руки превращаются в две сплошные сосиски?! И в один такой день я таки роняю поднос. Благо, посуда грязная, без еды. С зарплаты, конечно, высчитают, но не беда. В тот же вечер мне оставляют хорошие чаевые. Тут и не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, с чьей подачи такое громкое "спасибо" за сервис.
Целую неделю я игнорирую его присутствие. Намеренно держусь холодно и без фамильярности. "Здравствуйте, добрый день, рады вас видеть. Что будете заказывать? Чего желаете? Чем могу помочь?", – я произношу лишь дежурные фразы, стараясь не замечать искры, которые разгораются между нами с Максимом. Он еле сдерживает в себе злость, как мне кажется. Бросает в мою сторону красноречивые взгляды, шумно вздыхает, а потом всегда уходит.
Наташка только успевает меня отчитывать, укоризненно кивая головой и приговаривая, какая я дура. Возможно, и дура, но добровольно сдаваться в его плен я не намерена. Я знаю такой сорт людей, как Максим. Они не привыкли к отказам и совсем не приемлют сопротивления. У них всё должно быть так, как хотят они. Только со мной Максик прогадал. Просто так я ему не достанусь! Нравлюсь?! Так вперёд! Добивайся меня, ухаживай.
***
Последний экзамен завершён. В зачётной книжке красуются все нужные подписи и отметки. Довольная собой, я иду в деканат и передаю методисту зачётку. Молодая девушка мило улыбается, делая какие-то записи в учётном журнале. Дело остаётся за малым. Пройти производственную практику в течение одного месяца и свобода до конца лета.
– Шевченко, держите ваше направление на практику, – методист протягивает лист офисной бумаги, на котором напечатаны все необходимые данные.
– Областная прокурата?!? Ничего себе, – я едва не верещу. О прокуратуре я могла только мечтать, а тут ещё и областная.
– Вам не подходит? – Методист удивлённо приподнимает брови, не понимая, то ли я радуюсь, то ли я в истерике.
– Подходит! Ещё как.
Выхожу из деканата и на всех парусах мчусь в общагу. Нужно будет позвонить отцу и похвастаться. Это тебе не какой-то там районный отдел полиции на периферии, где работает, папа. Это – областная, мать его, прокуратура!
До общаги добираюсь на маршрутке. Выхожу на своей остановке и по пути делаю покупки, зайдя в супермаркет. Овсяные хлопья на завтрак, курица на суп и основное блюдо, фрукты, овощи. В общем, мой стандартный набор.
Как назло сегодня в общаге не работает лифт. Поэтому я поднимаюсь по лестнице на девятый этаж, тихо скребя зубами от злости. К тому времени, как я оказываюсь возле своей комнаты, едва не валяюсь с ног. Ну и зачем я надела эти босоножки на высокой шпильке? Теперь только в помощь холодный компресс на мои лодыжки.
Медленно проворачиваю ключ в замке. Едва успеваю открыть дверь, как лоб в лоб сталкиваюсь со своей соседкой по комнате. Высокая брюнетка, одетая в домашний лёгкий халатик, загораживает мне проход, предупредительно выставив ногу вперёд.
– Кх, Шевченко, ты променяла юридическую академию на разведение кактусов?
– В смысле? – На мою удивлённую реакцию соседка недоверчиво кивает головой, цокая языком.
– Не быть тебе актрисой погорелого театра. Что это за номер? Объясни.
Меня просто тащат за руку, из-за чего я едва не занимаю горизонтальное положение на полу. Спотыкаюсь, а затем, оттолкнув от себя соседку, снимаю босоножки, и прохожу в комнату.
– Етить-колотить! – Только и всё, что могу сказать.
– Что значит, етить-колотить?
– Это значит, что у одного напыщенного говнюка крыша совсем тю-тю. Поехала, – я наглядно показываю рукой, как может поехать крыша, но соседка не приходит в восторг от моей шутки.
Кактусы. Они повсюду! На полу, подоконнике, столе, тумбочках. Тут даже шагу негде ступить, как и яблоку упасть. Я оборачиваюсь по сторонам, пытаясь посчитать количество цветочных горшков. На шестом десятке сбиваюсь и забрасываю это неблагодарное дело.
– Тут ещё прилагалось это, – соседка протягивает мне в руки конверт, и я в спешке раскрываю его, надорвав уголок.
"Ты сама обрежешь свои колючки или предоставишь это дело мне?", – красноречиво гласит содержание письма.
Я едва не задыхаюсь от приступа гнева, когда нащупываю в конверте маникюрные ножницы. Вы только посмотрите на это "здрасьте"! Он мне ещё и орудие прислал, которым я должна обрезать колючки. Ну, ничего, Максим Соколовский! Я обрежу колючки, обязательно. С удовольствием повыдираю каждую, медленно наслаждаясь процессом. Только куда потом я их буду девать? Дайте-ка подумать?! Да, точно. В задницу. Запихну ему прямо в задницу. Полностью обезумев своей идей, я сижу на полу и срезаю с каждого кактуса колючки, а затем кладу их в целлофановый пакет.
К его дому добираюсь за двадцать минут. Захожу в знакомую парадную, ощущая приступ дежавю. Никогда не думала, что снова вернусь сюда. Оказалось, что Максим был прав, когда говорил, что я сама к нему приду. И я пришла. Только совсем не для того, чтобы стать его содержанкой!