Неприкосновенное сердце

Я попыталась выдавить улыбку, чувствуя подступающую панику.

— Спасибо.

—Донна, дыши, — прошептал Адам, сжимая мою руку в своей. 

Я посмотрела на него с благодарностью и качнула головой. Я боюсь не только связей и привязанностей, но и слов. Слов, которые ранят сильнее, чем нож, поскольку они навсегда остаются глубоко в тебе. Я знала, что Адам не позволит мне упасть. Он возвышался надо мной в росте и поклонялся моей душе.

— Как вы познакомились? — спросила Вайлет.

— Мы встретились в ресторане. Это было случайно, — ответила я.

— Почему случайно? — смотрела на меня Джорджина.

— Ну, я не очень хотела ехать, а мои подруги не принимают отрицательного ответа. Так что можно считать нашу встречу случайностью.

Адам фыркнул, на что Изабель рассмеялась.

— Милая, даже у случайностей есть цель на их дальнейшую судьбу.

Я всегда была бурей и прибоем в одно и то же время. С первого дня я рыла себе могилу, подпуская Адама ближе. Когда в конечном итоге пришло время раскрывать карты, кроме собственных похорон, мне нечего было предложить. Адам узнал меня целиком. Каким-то образом ему удалось узнать меня лучше, чем всем остальным мужчинам, которые пытались узнавать меня, находясь рядом долгое время.

— Донна, мне нужно на работу, — сказал мне тихо Адам после того, как посмотрел на экран телефона. — Я отвезу тебя.

— Я могу сама доехать.

— Нет, я отвезу тебя.

Мы были не долго у его родителей, и в каком-то смысле я была этому рада. Я была для них чужой, и сама чувствовала себя не в своей тарелке. Мы оба молчали всю дорогу, и я думала о том, что сделаю больно Адаму, чувствуя себя палачом. Я не хотела причинять ему боль, и в этот самый момент я поняла, что люблю его. Хоть и понимаю, что от этого не будет проще ни до самого разговора, ни после него.

— Донна, это моя работа, — остановился он возле моего дома. — Я не могу тебе говорить, и...

— Тебе не нужно ничего говорить, — перебила я Адама. — Я тысячами глотала книги, а это достаточно полезное занятие.

«Люди обязаны друг другу некой верностью, что ли, даже если не женаты. В каком-то смысле, доверие должно заходить еще глубже именно потому что, оно не освящено законом». Чарльз Буковски.

Я пришла домой и снова позвонила Эмили, услышав в итоге ее голос на автоответчике. Затем набрала Стейси и сказала, что вскоре приеду. Я чувствовала себя странно и не хотела оставаться одна.

По пути я позвонила Эбби, Еве и Долорес. Они нужны сейчас Стейси. И мне. Мы семья, и это то, что мы делаем — защищаем и открываем бутылку вина при каждой встречи. Я подумала о том, что, несмотря на любовь Эмили и желание уберечь меня, она никогда не давала мне чувства полной защищенности. Эмили держала меня на плаву и удерживала почву под ногами, когда я нуждалась в этом. Но полную защищенность давал мне только Адам. 

— Привет, — открыла я дверь, войдя в квартиру Стейси. — Играешь? 

— Да, — ответила она. — Моя дочь возьмет лучшее от меня.

— Это в любом случае будет именно так.

— А все, что я могу ей передать — любовь к музыке.

— Это не правда, — села я на диван рядом с подругой. — У тебя много положительных качеств. Но самое главное, что унаследует твой ребенок — твоя преданность.

— Я ничего не чувствую, Донна.

— Может быть, но, когда родится малышка, все измениться. Ты всегда ходила по краю пропасти и никогда не проигрывала. Другие ждут твоего падения и именно по этой причине не перестают смотреть.

— Майкл приходил, — смотрела Стейси куда угодно, но не на меня. 

— Сколько ты собираешься разбивать ему сердце из-за иллюзии, что защищаешь ребенка?

— Пока ему не будет так же больно, как и мне.

— Ты уверена, что выигрываешь?

— Когда я попыталась оградить себя от боли, то сделала себе еще больнее. И я буду для своей девочки рыцарем в серебряных доспехах, ведь я ее мама.

— Откуда ты знала с самого начала, что это девочка?

— Я чувствовала, — усмехнулась Стейси, поднимаясь с места и направляясь в кухню.

— Знаешь, Эс, каким бы воином ты ни была, ты всегда будешь хотеть любви. Будешь хотеть рыцаря, который будет тебя защищать.

— Драгоценнее моей дочери для меня не будет ничего на свете. 

Любовь матери к своему ребенку не спутаешь ни с одной другой. Стейси не знает, что такое любовь родителей, но она будет лучшим героем для своего ребенка.

В дверь позвонили, и я пошла открывать. На пороге стояла Долорес и усмехнулась, увидев меня. 

— Ева улетает через час в Милан, — вошла в дом подруга. — А Эбби... ты и сама знаешь.

— Конечно, — прошли мы в кухню. — У нее работа. Как ты?

— Лучше всех, — поцеловала Долорес в щеку Стейси. — Только никто не завидует.

При всем том, что сейчас я находилась в кругу семьи, мне не хватало Эмили. Я впервые в жизни была так долго с ней в разных городах, чувствуя тревогу. Та часть в моем сердце, которая принадлежит Эмили, сейчас была не до конца заполнена.

— Чего ты хочешь, Эс? — спросила я.

— Билет в Италию.

— Так поехали, — смотрела Долорес на экран своего телефона. — На следующий месяц. Я так давно не была в Риме.

— Нужно поговорить со всеми и все спланировать, — ответила я. — Мы не можем просто так уехать.

— Можем, — задумчиво произнесла Стейси. — Именно это мы и сделаем. Просто уедем. Будем смотреть на страну, где много любви и потрясающие цветы. Там всегда ясно, светло и весело.