Неприкосновенное сердце

— Мне плевать на это, — ответил он.

Я посмотрела на него и улыбнулась. Синяки на его лице были слишком свежими.

— У нас есть кое-что общее.

— И что же? 

— Нам обоим нельзя верить, Алекс, — направились мы в квартиру. — Ты говорил, что тебе плевать. Так вот мне тоже. В моей жизни есть люди, которые любят меня, несмотря ни на что. Я долгое время жила во тьме и страхе полюбить, и в конце концов, привыкла к этому, закрывая свое сердце от всех. Ведь ты же понимаешь, что, если станешь причиной хоть одной моей слезы, обратно уедешь, в лучшем случае, на носилках.

— Ты его не любишь, как меня, Донна. 

— Алекс, — обернулась я, прежде чем открыть дверь. — Так, как тебя, я не полюблю больше никого. Пусть ты и причинил мне много боли, счастья я испытала не меньше. День с тобой никогда не был скучным. И я не знаю, во что ты вляпался, что ФБР пытается закрыть тебя, но я не хочу подвергать тебя опасности. Я защищу тебя, если ты будешь осторожней. 

— Почему ты делаешь это, Донна? — спросил он, ложа руку на мою щеку. — Зачем помогаешь?

— Не знаю, — усмехнулась я. — Просто мы так долго знакомы. И ты пожертвовал своей свободой ради меня. 

— Я всегда спас бы тебя от тюрьмы, милая, — обнял меня Алекс. — Боже, как я скучал по тебе. Ты что-то чувствуешь к нему? 

— Не хочешь зайти? — немного расслабилась я. — Выпьем кофе. 

— Обычно мы курили травку. 

— Кажется, мы повзрослели, — засмеялась я, открывая дверь. 

Мы вошли в квартиру, и я заперла дверь. Алекс не осматривал помещение, в котором я жила, в отличии от Адама. Алекс знал меня, в отличии от Адама. Или просто Алекс знал ту Донну, которой больше нет, в отличии от Адама, который знаком с ныне существующей. 

— Алекс, я хочу, чтобы ты уехал, — сели мы возле камина. — У нас другие жизни, и их нужно прожить. 

— Когда ты злишься, ты больше не женщина, Донна, — взял он меня за руку. — Женщина в гневе гораздо агрессивней, чем любой мужчина. 

— Почему? 

— Твое мужское начало чище, и ты редко им пользуешься. Поэтому, когда ты используешь его, оно имеет такую остроту, с которой ни один мужчина не сравнится. Это как почва, которая не использовалась много лет — бросая зерно, получаешь рекордный урожай. Ты можешь редко надевать на себя маску мужчины, но, делая это, пресекаешь всю конкуренцию. 

— Адам не будет мне подчиняться, — сказала я, пытаясь забрать руку. 

— Ты в этом уверена? 

— Ты делаешь мне больно, — вскрикнула я, возвращая контроль над своим телом. — Зачем?

— Мне не нравится, что ты говоришь о нем! — зарычал Алекс. — Какого хрена? Донна, мы разберемся с этим ублюдком и уедем. 

До меня дошел смысл его слов, и я судорожно сглотнула. 

— Знаешь, чем вы отличаетесь? — повысила я голос. — Два меча в одних ножнах — это проблема. А уж кто-кто, а Адам научился их совмещать. Он бы никогда не поднял на меня руку, и я жалею, что позвала тебя. Убирайся!

— Донна!

— Еще шаг, и я нажму кнопку вызова, — вытащила я телефон. 

Алекс покачал головой и, развернувшись, бросил об стену вазу, разбивая ее вдребезги. Я ожидала чего-то такого и, услышав звук захлопнувшей двери, вытерла вспотевшие руки. Я знаю, что, если бы не Адам, я лежала бы сейчас на полу с закрытыми глазами. Он даже на расстоянии защищал меня. Так странно, Адам был моим другом, защитником, слушателем и любовником. Я не была больна им, у меня были друзья, которые мне так же были жизненно необходимы, но он был словно отдельным органом. По крайней мере становился им. Мы, женщины, любим все усложнять по своей природе, мужчины же все упрощают. Нам не нравятся слабые мужчины, но ведь и не всем мужчинам нравятся сильные женщины. И такое счастье, когда ты находишь того, кто любит тебя со всеми твоими заморочками и недостатками.

Я смотрела в окно, останавливая взгляд на фонарях и проезжающих мимо машинах. Я все-таки счастливый человек. Взяв листок и ручку, я написала Адаму письмо. Он говорил о другом пути раньше. Возможно, выкладывать свои мысли на бумагу и отправлять письма проще, особенно когда не в состоянии сказать об этом вслух. 

«Привет. Иногда гораздо проще написать, нежели сказать. Ты был прав. Алекс — человек, с которым я была долгое время, и он приехал в Нью-Йорк за мной. Я сбежала из дома давно. Такое чувство, что целую вечность назад. Я уверена, что ты знаешь об этом из всей кучи бумаг, которые тебе предоставили, но хочешь услышать что-то от меня. Я не боялась его сегодня. Я знала, что ты сделаешь все, чтобы защитить меня. Ты как новогодняя елка. Ты светишься. Знаю, это звучит, наверное, немного смешно, ведь такое обычно говорят женщинам, но, если бы не этот свет, я не была бы счастлива. Иногда ты делаешь меня счастливой и заставляешь смеяться. С первой нашей минуты ты не давал мне шанса быть одной. И меня порой это злит, но я люблю то, что ты рядом. Я больше всего ценю в мужчине мужчину. И ты именно тот, кто наполняет мою жизнь безумием. Безумием, из-за которого я хочу жить. Безумием, благодаря которому каждый наш с тобой день — воскресенье».

— Адам, — сказала я, набрав его номер. — Мне нужно встретиться с тобой.

— Где? 

— В парке. Через десять минут.

— Я буду.

Сейчас ночь, и я звоню мужчине, потому что на меня накатило вдохновение. И чувства: одиночество, грусти и любви. Говорят, ночью человек совершенно другой. Я думаю, ночью он просто человек, в этом и есть секрет нашей искренности, которую мы так отчаянно прячем днем. Ночью хочется не только заниматься любовью, но и говорить о ней. Это ведь так много, когда просто говоришь с человеком, показывая свой несносный характер, не всегда удачные шутки из-за только тебе понятного чувства юмора.