Страница 40 из 152
— Майколсон, стоп, — повернулась я к нему. — Я и так отменила планы на всю оставшуюся жизнь, объявляя всему Штату о наших с тобой отношениях, так что не смей. Да, ты мне небезразличен, но давай будем честны, после того, что ты сделал, я не смогу тебе доверять.
— Донна...
— Нет, — перебила я Адама, не отводя взгляд. — Я хочу хоть что-то в своей жизни сделать правильно, поэтому давай мы дадим это чертово интервью, и все быстрее закончиться.
Интервьюер: Так это всегда было правдой?
Адам: Тогда я пытался ее позлить, — засмеялся Адам. — А сейчас мы вместе.
И: Когда вы решили, что пора?
Донна: Недавно.
А: С первой встречи. Что? — улыбнулся он, обнимая меня за талию, когда мы устремили на него свои взгляды. — Я просто скажу, что не хочу стирать свою одежду, пока она пахнет Донной.
Я была противником проявления чувств на публике, тем более фальшивых. Адам наклонился к моему уху, вызывая дрожь во всем теле.
— Детка, что бы я ни сделал, у меня есть доказательство того, что я этого не делал.
— Ты козел, — процедила я сквозь зубы.
— Ты такая милая, — поцеловал он меня в висок.
— Ты чокнутый.
— Теперь вы понимаете, почему я не мог пройти мимо нее, да? — спросил Адам, поцеловав костяшки моих пальцев.
И: Донна, вы когда-нибудь обижаетесь на Адама?
Д: Я не обижаюсь, а понемногу разочаровываюсь.
И: Адам, чего вы боитесь?
А: Разочарования Донны.
Я посмотрела на него и уже не понимала, где он играет, а где говорит искренне. Я думала какое-то время, что именно Адам займет место в моем сердце, теперь это было исключено. Я просто не смогу ему верить, хоть и дни с Адамом были гораздо короче, чем на самом деле. Он занимал разговорами, едой и чаще всего улыбками. Ну да, еще потрясающим сексом.
Я поцеловала его в губы немного дольше, чем позволяло приличие. Во взгляде Адама вновь воцарилась гармония. Я обвила его шею руками и улыбнулась. Другие люди смотрели на нас, и меня не волновало это. Я думала лишь о том, что в сердце Адама больше ни для кого не будет места. Пусть только сейчас. И пусть у нас нет будущего, но в это мгновение он смотрел на меня так, как не смотрел больше ни на кого другого.
— Чем я заслужил это? — спросил он, смотря на меня пронзающим взглядом.
— Я не знаю, чем ты в принципе заслужил меня в своей жизни, — прошептала я, проведя рукой по его щеке.
— Я не поверила бы в это, если бы только что не увидела вас, — улыбнулась интервьюер.
Адам засмеялся, и я против воли улыбнулась в ответ. У него был удивительный смех. Его смех заставлял меня смеяться.
После окончания этого спектакля Адам взял меня за руку и повел к машине. Все было, как того требует этикет: открытие и закрытие дверцы, умелые касания и смех, который всегда звучал вовремя.
— Я не могу сопротивляться тебе, Донна. Никогда, — сказал он, когда мы сели в машину.
— Какого черта? — посмотрела я на него со злостью. — Даже в такой момент у тебя эти слова изо рта вылетают, как по сценарию.
— Когда ты злишься, у тебя появляется морщинка между бровями, — улыбался Адам.
— Ты говнюк. Но знаешь, Майколсон, ты можешь. Ты просто выдумал и сам поверил в это. Я же могу.
— В этом моя беда, — тронулся он с места.
— Жаль, что идиотизм — не преступление.
— Тюрьмы были бы переполнены, а улицы пусты.
Всю дорогу мы молчали, и я чувствовала напряжение. Впервые я чувствовала его между нами. Нью-Йорк — город непостоянства и возможностей. В один момент я уверена в нас с Адамом, а в следующий не уверена в себе.
— Ты призналась, что я тебе нравлюсь, Донна, — сказал Адам, подъезжая к дому Эмили.
— Я думала, это и так понятно.
Я вышла из машины, хлопнув дверью. Черт, мое имя в его устах звучало как грех, и он так красив, что это сводит с ума. Я вошла в дом Эмили, и сейчас было главным сдержать ее от убийства. Я не смогу врать ей или даже недоговаривать. Я расскажу все, иначе сойду с ума от самоистязания, понимая, что Меган начала неистово копаться в моей душе.
— Привет, Эм, — вошла я в квартиру. — Мне нужно поговорить.
— Ладно, — переступила она гору вещей. — Я убирала шкафы, и ты услышала мои молитвы, придя сюда.
Я улыбнулась и обняла ее. Эмили всегда была именно тем человеком, с которым я могла разделить свои страдания и мечты. Но спокойствие Эмили дало слабину, и я видела переживание в ее глазах.
— По твоим словам в интервью ты любишь его, — направились мы в кухню.
— Мы стали чем-то большим друг для друга, Эм, — ответила я. — Но затем он сделал мне больно.
— А объяснения?
— Когда они требовались, он ушел, а спустя десять минут мне стало плевать. Было уже поздно.
— Ты не любишь его так, как он тебя, Ди, — покачала головой подруга. — Это всегда был Алекс, и никто кроме него.
— И я хочу дать ясно понять это Адаму, но он играет, а я не уйду из игры. Ты думаешь, что я делаю что-то не так?
— Дорогая, — обняла меня подруга. — Он никогда тебе не врал. Он доверяет тебе, пусть и так, как умеет. Ты считаешь, что ему никогда не причиняли боль, но на самом деле доверие не дается Адаму легко. Ты так усердно охраняешь собственное сердце, что даже не допускаешь мысли, что он также охраняет свое, только так, как умеет Адам Майколсон.