Страница 149 из 152
— Это и есть семья, — услышала я голос Эмили, которая вернулась в дом.
— Мамочка, — смеялся Адам. — Потанцуй с нами.
«Однажды шторм закончится, и ты не вспомнишь, как его пережил. Ты даже не будешь уверен в том, закончился ли он на самом деле. Но одна вещь бесспорна: когда ты выйдешь из шторма, ты никогда снова не станешь тем человеком, который вошел в него. Потому что в этом и был весь его смысл». Харуки Мураками.
Они веселились, а мы с Эмили пошли в спальню. Я хотела рассказать ей о том, что сказали мне юристы, психологи и юристконсульты. Я хотела услышать, что она думает, и услышать, что она все еще рядом со мной. Что она будет со мной, несмотря ни на что.
— Ну ладно, — села я на кровать, смотря на подругу. — Мы должны пожениться, потому что у нас дети, но...
— Я буду с тобой в течении всего твоего девичника, а потом и всей свадьбы. Я буду крестить твоего ребенка от любимого мужчины, и поливать цветы, которые ты все время будешь пересаживать в вашем саду.
— Спасибо Эм, — обняла я ее. — Правда, спасибо, что ты все еще рядом со мной, несмотря ни на что.
— Глупенькая. Я помню, как мы приехали сюда и жили в съемной квартире в Бруклине, — я засмеялась. — Помню, как копили деньги и не ели парой по два дня.
— Ага, — хохотала я, вспоминая. — А потом твой отец узнал об этом, и дал нам столько денег, что я сразу открыла салон, а ты защитила диплом. А потом спустя три года постоянного вкалывания, недосыпания и текилы мы переехали в наши квартиры на Манхэттене. Наши девичники и твоя встреча с Брайаном, которая перевернула и мою жизнь тоже.
— Все намного хуже, чем я полагал, — услышала я голос Адама за спиной. — Кажется, вам нужно время побыть только вшестером.
— Забирай ее у меня, — поцеловала меня Эмили в щеку, прежде чем уйти.
— Нам нужно планировать свадьбу, Ди, — одел он кольцо мне на палец, и я улыбнулась. —Мне нужна ты. Мне нужны мои девочки. Мне нужна моя семья.
— Я всегда хотела свадьбу на свежем воздухе, — сплела я наши пальцы. — На вершине скалы, и чтобы волны омывали берег.
— Я не против. — Адам достал портмоне из кармана и отдал мне банковскую карту. — Я согласен на все, Ди, и ты сделаешь это, потому что я прошу тебе об этом. — Я ничего не ответила, и он добавил, используя сарказм: — Свадьба на берегу моря толкает меня на мысль, что этим обрывом пользуются не только для свадьбы, но и чтобы прервать ее.
— Ты идиот, Майколсон, — засмеялась я, прижимая его к себе. — Но я все равно тебя люблю.
— И почему же?
— Есть множество факторов. Дети, твое чувство юмора, и необходимость быть рядом, — пожала я плечами. Но на самом деле — это то, что мне не нужно жертвовать чем-то ради тебя. Имею ввиду, сейчас, когда уже все встало на своим места, у меня нет необходимости в самопожертвование, чтобы быть с тобой. Ты знаешь меня, и все еще любишь, а это то, что встречается крайне редко. Ты меня понимаешь. Понимаешь мои слова и мое молчание, и разделяешь мою мораль, хотя иногда категорически ее не воспринимаешь. Ты знаешь меня и остаешься рядом, несмотря ни на что. И именно поэтому я люблю тебя.
«Если вы начнете с самопожертвования ради тех, кого любите, то закончите ненавистью к тем, кому принесли себя в жертву». Бернард Шоу.
Я отошла от Адама, включила музыку и, повернувшись к нему, затанцевала в такт. Он заулыбался и снял футболку через голову.
— Мне нравится, — провела я пальцами по его бицепсам. — Но я хочу кое-что изменить в этом доме. Хочу поставить фотографии и переделать еще одну комнату для девочек.
— Если ты хочешь другой дом...
— Нет, Адам, — перебила я его. — Я люблю этот дом. Но его нужно изменить, ведь я не чувствую, что он до конца мой. И не предлагай мне деньги, я и так своими не пользуюсь.
— Я твой муж, пусть и не по бумагам еще, — поцеловал он меня в губы. — И я всегда буду рядом.
Музыка сменялась одна за другой, а мы переставляли мебель и выбрасывали ненужные вещи. Расставляли рамки фотографий нашей семьи и друзей, находясь в своем собственном мире. Я получала впервые в жизни непередаваемое удовольствие от уборки. Может быть, и правда все дело в том, с кем убираешь.
— Знаешь, я думаю, что наша дочь перестала быть ребенком, когда я оставила ее одну.
— Мы все это исправим, Ди, — достал он фотографию из тумбы, где он вместе с Оливией. — Мы исправляем это каждый день.
Когда я уложила спать девочек, а Адам сделал это с Оливией, я сказала, что хочу поехать на кладбище. Именно когда было темно и поздно, и когда город погрузился в сон вместе с большинством его жителей, я поехала добавить последний паззл.
Эмили ехала по улицам с таким видом, словно дорога принадлежала лишь ей. Она была королевой улиц, и, наверное, главной женщиной для целой собственной вселенной нескольких десятков людей. Она постукивала пальцами по рулю в так песне, слов которых я не могла, да и не старалась разобрать. В своем мустанге Эмили выделялась среди прочих смертных. Я чувствовала, как горит моя кожа — то ли от быстрой езды и холодного ветра, то ли от самого понимая, куда я еду, и что мне предстоит сделать. Адам дал мне номер могилы и хотел поехать со мной прежде, чем сдался и отпустил с тем, кому доверяет. Мне нужно было попрощаться. И если Эмили даст мне поплакать или покричать, то только не Адам.
Мы вышли из машины и направились к могиле. Увидев ее, я подошла ближе, и мои ладони вспотели. Это так странно, быть на его могиле, не побывав на похоронах. Я провела пальцами по выгравированным буквам на склепе и присела напротив. Я успокоилась. Правда, успокоилась.