Дэйна и Эльнарион. История одной игрушки

Мужчина полностью отдался ощущениям, а руки сами собой потянулись обнять и прижать… Ну, конечно, кто бы ему позволил? На запястьях застегнулись наручи и руки взмыли вверх. Не слишком сильно натянутые цепи быстро получили своё объяснение, и Эль даже не успел удивиться, чего это хозяйка так снисходительна. Цепи, крепящиеся к ножным кандалам, зазвенели по полу и потащили за собой ноги. Из него снова сделали бабочку, только не подвешенную, как обычно, а напольную. Мышцы сильно разведённых в стороны ног (настолько, что теперь он был на одном уровне с невысокой вампиршей) ныли от напряжения, верхние цепи вновь пришли в движение и подтянули руки сильнее, отчего всё тело бесконтрольно задрожало, тогда как разум метался между удовольствием от возобновившего путешествие по его груди язычка, смирением – временным, сиюминутным – со своей полной принадлежностью и зависимостью от воли вампирши и паническим стремлением вырваться, трусливо сбежать и спрятаться… Он был воином, не боящимся сражений и смерти, но в этот момент собственные фантазии и желания пугали сильнее пыток.

Дэйна ласкала сильное, еле заметно дрожащее тело, до тех пор, пока не почувствовала, что эльф совсем на пределе. Как же легко с долгоживущими, в отличие от смертных-человеков! Раб был на грани, недельное воздержание наверняка сейчас принуждало разум согласиться на что угодно, лишь бы плоть получила, наконец, удовлетворение, а кожа уже стала сверхчувствительной. А человек… Дай боги, чтобы тот смог бы вынести и половину ощущений, какими вампирша щедро кормила свою новую игрушку, не сорвавшись в мольбы и унижения. Но эльф держался до последнего, что подогревало интерес правительницы, чувствующей все его внутренние метания.

Прервав изучение давно уже ставших твёрдыми сосков, Дэйна с удовольствием окинула взглядом точёное, чуть запрокинутое лицо, сведённое судорогой мучительного удовольствия, закушенные губы, прикрытые глаза… Такой красивый… Если бы ещё это лицо освещалось радостью принятия её воли и собственных потребностей. Сегодня она предпримет последнюю попытку образумить упрямца, заставить его принять самого себя таким, каким он нужен своей хозяйке, и каким всегда был глубоко внутри. Просто рядом не было никого, чтобы показать эту его тайную сторону, вытащить её наружу, заставив развернуться в полную силу, отринув все сомнения и ложную мораль воспитания. И Дэйна намеревалась стать этим кем-то, сделав своего мальчика поистине прекрасным. Если не получится лаской и уговорами, то в ход пойдёт сила. Неважно… Вампирша была твёрдо настроена добиться своего любым способом.

Оторвавшись от желанного тела, Дэйна с удовлетворением услышала тихий разочарованный вздох-стон и, улыбаясь, прошла к стене. Что бы сегодня выбрать? Бездумно скользнула пальцами по разнообразным интимным, и не очень, игрушкам, призванным дарить удовольствие через боль. Так что же… Наткнувшись на бархатные перчатки, вновь улыбнулась. Игра контрастов… Почему нет? Следующей была многохвостая плеть – недостаточно жёсткая, чтобы причинить сильную боль, но способная подарить бесподобные ощущения жара на коже. Хорошо. Но воздействовать ей вампирша собиралась лишь на спину и ягодицы, максимум – на бока, а вот спереди… Взгляд остановился на изящных зажимах с цепочками из довольно крупных звеньев и карабинчиком на одной из них: при желании цепочки можно соединить, притягивая зажатые участки кожи друг к другу сколь угодно близко, в разумных пределах, конечно.

Ах, да, последняя деталь. Кончить без её разрешения Эль, естественно, не сможет, но добавить рабу немного дискомфорта ничуть не помешает. Мгновение спустя в пальцах извивалась подобно живой змее прозрачная красноватая лента, вызванная магией вампирши и послушная её желанию. Создав позади распятого эльфа маленький столик, Дэйна положила на него плеть и перчатки, и встала прямо перед мужчиной. Возбуждение никуда не делось, что сказало ей о близости того к желаемому ею результату. Набухшие соски, которые она совсем недавно терзала сладостной пыткой, так и молили о новых прикосновениях. Девушка провела пальцем по левому, а потом плотно сжала его, слегка перекатывая. Глаза раба распахнулись, а рот раскрылся в судорожном вдохе.

- Мальчик мой, сегодня ты сможешь кончить… Я позволю тебе получить облегчение, но лишь после того, как попросишь меня об этом. И тебе придётся быть очень убедительным в своих мольбах.

Эльф дёрнулся, как от удара, и часто задышал, но вампирша не переставала терзать его сосок, так что он лишь горестно застонал, не в силах побороть возбуждение. Дэйна отдала приказ магической ленте и та, скользнув по коже живота, обвилась вокруг основания плоти мужчины, а потом прихватила ещё и яички – каждое в отдельности, вновь вырывая задушенный стон. Девушка тем временем полюбовалась распухшей и покрасневшей горячей горошиной и быстро защемила её зажимом. Раб замер, застыв натянутой струной, а когда таким же образом нежную кожу сдавил второй – не выдержал, хрипло вскрикнул. Пошевелив слегка игрушки, Дэйна соединила цепочки, чуть натягивая разом покрасневшие комочки, добилась жалобных стонов и вернулась к столику.

Перчатки облегали подобно второй коже, и вампирша провела мягкой тканью по собственной щеке. Ммм… Приятно. Эль, и так уже потерявшийся в противоречивых ощущениях, невольно вздрогнул, когда по плечам и спине, едва касаясь, пробежали тонкие пальчики, вызывая озноб своей мягкостью и нежностью. Прикосновения были столь неожиданными, что мужчина дёрнулся чуть вперёд, за что тут же был наказан резкой болью в защемлённых сосках, и замер неподвижно, кусая губы. Это было… очень остро, волнующе, жарко… Мозг напрочь отказывался понимать, почему то, что происходит с телом – плохо, если ему на самом деле так хорошо?