Страница 92 из 174
- Захар, я думала, что ты уже не работаешь? – спросила я Захара, когда села в коляску и мы поехали.
- Как же я могу уйти, когда у Лыжина такое в семье творится?!
- А ты не чувствуешь себя виноватым в том, что с Марьяшей случилось? Я и то себя виню, хотя, кажется, ни в чем не виновата.
- А что я мог в таких обстоятельствах сделать? Жениться на нелюбимой и прогнать от себя любимую? Не разговаривать с Марьяшей, когда она, будто приклеенная, ходила за мной? Так я и так старался прятаться. Что я не говорил ей много раз, что женюсь на Вареньке? Ведь она слушать не хотела ничего, она с молоком матери впитала убеждение, что все, что она хочет, то и получит.
- А тут еще этот Виктор Загребельный откуда-то взялся! Тоже эгоист непредсказуемый.
- Да, уж, жалко Марьяну и её отца с матерью. Хоть бы вылечилась она от своей болезни, от такой напасти! – воскликнул Захар. – Тпру-у! Приехали!
Мы сошли с коляски, и Захар завел лошадь во двор винных складов. Следом въехала телега Наума с сопровождающим вино Василием.
Василий сгрузил бочки, и мы с ним присели на приставленную к стене склада скамью.
- Ехали сейчас с Захаром и переживали о Марьяше. Не смогли, в том числе и с твоей помощью оградить её от таких сильных переживаний, что она даже заболела.
- А что это с ней такое, я как-то не понял? – спросил меня Василий.
- У неё приступ депрессии.
- А что это за зверь такой и с чем её едят?
- Это психическое заболевание, когда человек сильно о чём-то переживает, нервы и не выдерживают.
- Неужели она с ума сошла? – глаза у Василия округлились от ужаса.
- Нет, она все понимает, но ничего не хочет и не может: ни двигаться, ни есть, ни разговаривать. Врачи собираются положить её в сумасшедший дом и колоть ей опий, а я предложила пригласить вашу бабу Валю, может быть, она сможет ей помочь.
- Как мне Марьяшу жалко! Если бы я мог ей чем-нибудь помочь!
- Может, еще поможешь. Я тоже надеюсь, что пригожусь, только пока не знаю, как. Предложу Лыжину свою помощь, если они решат воспользоваться лечением бабы Вали.
- Хорошо бы. Баба Валя очень хорошо всех лечит, для неё нет неизлечимых болезней.
Собрались рабочие и под моим присмотром стали смешивать вино и вести перемешивание. Только, когда я продегустировала то вино, что получилось, я отметила мелом те буты, вино в которых было подготовлено к отгрузке на железную дорогу, и решила вернуться в коляске Захара в дом Лыжина.
Со мной в коляску сел Василий в надежде, что Захар после меня отвезет и его в Плаксейку. По дороге мы с ним еще немного поговорили о бессилии как-то помочь Марьяше.
- Мы с тобой, как тот генерал на рыбалке, сидит с раннего утра с удочкой. И жарко ему, и муторно уже, и есть хочется, и спать. А рыба все не клюет и не клюет. Генерал грустно думает: «И ведь рыбы не солдаты, им не прикажешь»… Так и мы: рассуждаем, силимся решить чужую проблему – Марьяше здоровье поправить, а сделать, в самом деле, ничегошеньки не можем. Ведь болезнь – не солдат, ей не прикажешь.
Мы с Захаром грустно посмеялись.
- Ой, как же ты прав, Вася! – воскликнула я. – Врачи из нас никакие, но зато у меня возникла идея. Давай, ты будешь писать письма для Марьяши. Про службу свою, про войну с японцами и в каждом письме записывай такой вот смешной анекдот или солдатскую байку, чтобы подбодрить её, чтобы поднять ей настроение. Может быть, этим ты и сможешь помочь.
- Что я писатель, что ли? Я от роду не люблю письма писать, терпения у меня на такое дело нет.
- Ну, ты попробуй, а вдруг получится? Раз с ней никому нельзя видеться, то письма-то можно читать.
- Хуже бы не получилось, - засомневался Василий. – Не уверен я, что мы правильно спланировали мои ухаживания за ней на дне рожденья.
- А я уверена, что правильно спланировали. По крайней мере, все её богатенькие односельчане поняли, что будет с тем, кто её обидит, и она может носить голову гордо поднятой.
- Если ей эту голову какой-нибудь врач сумеет поправить, - вставил Захар. – Однако с волшебной косынкой, по крайней мере, план сработал отлично. Нам с Варенькой вы смогли помочь. Вопросов не осталось ни у кого. Если бы не этот Загребельный!
- Все! Решено! До завтра готовь письмо, посмотрим, что получится. Если получится хорошо, то его и в больницу можно Марьяше отправить.
Вечером при встрече я рассказала Мише о своем плане, а в ответ услышала целую отповедь:
- Вот, что ты за человек, скажи?! Тебя кто сюда звал во всё вмешиваться?! Чуть разговор о проблеме возникает, ты тут как тут с готовым планом, да не простым и для всех понятным, а с грандиозным, до предела закрученным, наполеоновским. И, что интересно, тебя, так же, как и Наполеона, никакая ответственность не пугает! Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет! Может быть, пора остановиться? Ну, случилось такое с Марьяшей, жалко, конечно, ну, помочь, ну, поухаживать, но придумывать какие-то письма, загружать их сочинением рабочего человека, который с утра катает бочки – это уж слишком! Да как могут письма о войне помочь больному человеку? И о какой войне? О считающейся бесславной, проигранной Россией русско-японской войне 1905 года! Но на самом деле Россия не потерпела сокрушительного поражения в русско-японской войне и могла продолжать её, в отличие от Японии, которая была уже на пределе своих возможностей. Фактически, нашу страну вынудили к миру США и Вильгельм II. Теодор Рузвельт потом получил за это Нобелевскую премию мира. Да и революция 1905-1907 годов явно произошла не случайно, потому что она имела совершенно выгодный для Японии характер. Угрозой дальнейшего разрастания революции и пугали и шантажировали Николая ll все, кому не лень.