Страница 7 из 174
«Да он еще и умный ко всему прочему. И русский хорошо знает», - с уважением отметила я для себя, а вслух попросила:
- Пойдем, сходим к барону, Зара, а то сама я не решусь никогда. Он скажет что-нибудь по-цыгански, а я и не пойму даже.
И правдой оказались мои слова. После того, как мы с Зарой, и присоединившиеся к нам Больдо, мать Зары Станка и старушка Шанту изложили барону свою просьбу объяснить обстоятельства и причину моего появления в таборе, он в ответ разразился такой возмущенной тирадой, длинной и громогласной, однако, совершенно непонятной мне, потому что прозвучала на цыганском языке, что я уже решила после расспросить подробно Зару, а пока молчать, как замолчали и погрустнели все жители табора от мала до велика.
Однако, накричавшись вволю, обрызгав всех стоящих поблизости ядом злобы и возмущения, он вдруг подобрел, вызвал к себе Азу и притих в ожидании. Я осмелилась в этот промежуток спросить у Зары, кто какая эта Аза?
- Это наша колдунья, она все знает, всех лечит, ее сам Плеймн боится и слушается, а мы все, тем более.
В следующую минуту к креслу барона подошла невысокая цыганка лет сорока. Она была одета, как все женщины ее возраста, но от них отличалась тем, что была не босая, а в чувяках. Я с гордостью подумала, что меня тоже можно отнести к высшей цыганской касте, по крайней мере, в этом таборе, потому что у меня на ногах были мои любимые легкие красные кожаные стикеры.
- Слушай Аза, я буду говорить по-русски, чтобы не повторять второй раз и, чтобы мои слова никто не переврал. Ты мне посоветовала отдать за эту девчонку коня, которого мы на ярмарке не продали. Сказала, что она здоровая, ухоженная, значит, богатая, что пригодится нам в хозяйстве. Мы с ней нянчились, выделили единственную кровать, приставили к ней Шанту, чтобы опекала, но девка оказалась ни к чему не пригодна: ни к работе, ни к нашей пище, а, кроме того, никто о ней и не вспомнил до сих пор. Теперь отвечай, что прикажешь с ней делать теперь, когда ни коня нет, ни прибыли, только лишний рот в таборе. Сегодня она на реке крик подняла, полиция меня спрашивала, кого мы здесь пытали, ведь она кричала «Помогите!». Говори.
- Слушай же, барон, что тебе я скажу, Аза, - начала говорить женщина, как римский оратор, поставив одну ногу на, хоть и небольшой, но все-таки камень.
- Кричала она по причине нападения наших голодранцев-пацанов. Они собрались толпой, набрали палок и двинулись в бой на бедную девушку, которой даже объяснить толком не могли, чего от нее хотят. А хотели они, чтобы она, русская, ушла отсюда. Ни у кого ничего не спросили, решили самостоятельно и все. Это хорошо, что она брода не знает, а ушла бы, ты б потерпел убытки. Надо с пацанами построже все-таки.
Тебе эта девчонка обязательно принесет доход, иначе и быть не может. Начнем не с коня, а с той полудохлой лошади, которую у нас на ярмарке никто не захотел купить. Уверена, что она у новых хозяев сдохла в тот же вечер, как мы ее за эту девчонку отдали. А девица перед тобой живая-здоровая. Так у кого убытки? Пусть она не может нашу работу делать, не сумеет ни воровать, ни гадать, но милостыню-то просить она сможет. Проест-то она куда меньше, чем заработает.
- Не буду я попрошайничать, даже не надейтесь!- завопила я. И поняла, что мобильный они мне ни за что не дадут, чтобы я не позвала никого на помощь. И спрашивать бессмысленно.
- Тебя никто даже не спросит, - обратившись ко мне, заявила цыганка. И продолжала разговаривать с бароном. - Вот видишь, Плеймн, она достаточно горластая, чтобы ее в толпе на ярмарке заметили.
Плеймн важно кивнул головой.
- А еще, - продолжила выкладывать барону свои предполагаемые планы на использование меня в целях наживы, - всегда можно потребовать у купца Лыжина отмены сделки и потребовать нашего коня назад, а если коня нет, то он должен будет вернуть его стоимость по той цене, что мы назначим.
- Вот это было бы лучше всего, - оживился барон Плеймн. – Но, как же мы потребуем у купца высокую цену, если лошадь, наверняка, уже сдохла?
- Ты об этом не страдай. Возьмите меня с собой, когда поведете ее возвращать, я на них своей силой так подействую, что они возроптать и не посмеют. В крайнем случае, мы сможем с Лыжина потребовать, чтобы взял ее к себе на работы, а за платой будем мы приходить, пока за коня не рассчитаемся, - уверила барона Аза.
- Ну, что ж. Утро вечера мудренее. Завтра свое решение объявлю, идите, отдыхайте.
- Кто такой этот Лыжин, бизнесмен, олигарх? – спросила я у Зары.
- Наверное, я не очень хорошо русский знаю, потому что не понимаю, о чем ты, - ответила она. - Лыжин – богатый купец, живет в центре села, где у нас ярмарка по воскресеньям. Съезжается со всей округи народ. Большая ярмарка. Плеймн рассказал по-цыгански, что тебя, полуживую, вчера в конце ярмарки вывели из дома Лыжиных, собрались отдать в больницу. Наши цыгане ехали мимо, и Аза сказала ему, что ты вовсе не больная, и богатая, наверное, потому что ухоженная и руки нежные, нам пригодишься. Можно на коня обменять, они его никак не могли продать, он старый был, беззубый.
- А как я к этим Лыжиным попала, интересно?