Страница 44 из 174
Вот какое платье сейчас надето на меня, и я наслаждаюсь своим отражением в зеркале, пока Настенька меня причесывает, собирая мои волосы на затылке, разделяет их на пряди.
Две из этих прядей мягким полукругом опустились на мои уши и полностью закрыли их. Остальные, одну за другой, Настёна тщательно прочёсывала, перекручивала, чуть ли не в жгут, и шпильками закрепляла высоко на затылке. Когда все было готово, она кончики моих ушей все же вытащила на белый свет, но это были только самые-пресамые кончики.
Оценивая свою работу, Настенька обошла меня кругом, потом из ящика комода вынула бархатную коробочку, достала из неё изящный жемчужный гребень и закрепила им мои волосы. После этого оттуда же появилось жемчужное ожерелье в три нитки с креплением в виде отливающей перламутром кофейного цвета камеи.
- Слушай, а я не потеряю все это богатство? Ты уверена? – спросила я с опаской.
- Хозяин, должно быть, примет меры, чтобы ничего не случилось, - успокоила меня она, пока доставала из коробка белые остроносые туфельки на невысоком каблучке.
Но надеть я их не успела. Постучали в дверь.
- Выйди, посмотри, кто там? – попросила я Настю, с замиранием сердца представляя, как в таком необычном до чрезвычайности виде покажусь хоть единому человеку, ведь все они мне здесь чужие.
Но оказалось, что стучал ставший мне в сотню раз роднее, чем дома, Миша.
- Не заходи, Миша, я еще не одета! – прокричала я, потому что понимала, что силься - не силься, а ухитриться в этом платье обуться мне самостоятельно не удастся.
- Дашуль, там к тебе Зара пришла, вызывает, поговорить хочет, - через дверь сообщил мне Миша.
- Сейчас я выйду, пусть подождет. Только ты тоже там побудь, подожди, пока я буду готова, - прокричала я Мише, пока Настенька надевала мне на шелковые чулки с резинкой беленькие туфельки.
«И как они угадывают мои размеры? Неужели мои так совпадают с Марьяшиными?» - подумала я. Туфли показались мне неношеными и слегка жали.
- Настенька, открой тайну: откуда все мои наряды? Кто распоряжается? Чьи они? Кто завел порядок – каждый день мне новое платье?
- А я думала, вы знаете. Не смею первая вам говорить.
- Мы же с тобой договорились, Настёна, что ты ко мне обращаешься на ты и называешь Даша. Если ты знаешь ответ на мой вопрос, ты должна мне по-дружески все объяснить. Можно не сейчас. Сейчас пойди, проверь, нет ли кого-нибудь в коридоре. Если будет Миша, скажи, чтобы вышел во двор.
Настя быстро вернулась, объявив, что Миша ждет меня во дворе, при этом ухитрилась не назвать меня никак.
Придерживая подол платья, я через парадный выход вышла на улицу. Зара стояла ко мне спиной и явно ждала моего появления из ворот. Я в очередной раз залюбовалась её живописным нарядом и роскошными волосами, разбросанными по смуглым плечам.
- Привет! – сказала я Заре в спину.
Она вздрогнула от неожиданности и обернулась.
- Ой-ё-ё-й! Да ты теперь барыней стала! Ух, ты! – восхищенно проговорила, улыбаясь во весь рот, моя цыганская подруга.
- Какая я тебе барыня? Не выдумывай, пожалуйста.
И тут из парадной двери вышел Миша, открыл было рот, чтобы что-то мне сказать, но не смог и сомкнул губы. Ошалело глядя на меня широко открытыми глазами, он онемел на несколько мгновений, а потом почему-то спросил:
- Ты что, замуж выходишь?
- За кого? – спросила я. – Что-то я не помню, чтобы ты меня замуж звал?
- Это твой кавалер, Даша? – спросила меня Зара.
- Да, это мой кавалер, - ответила я и только теперь заметила, что на Мише надета белая манишка со стоячим белым воротником, белым галстуком-бабочкой и белым жилетом, а поверх всего этого черный фрак, до блеска начищенные туфли и мешковатые, слегка зауженные к низу брюки.
- Ну, тогда вы сами разберетесь. А вот мне, Даша, нужна твоя помощь. Я пришла тебя пригласить к нам в табор, чтобы ты меня поддержала, когда привезут уже засватанную невесту для моего Больдо. Ты ведь не цыганка, тебе не обязательно наши правила соблюдать. Нарядись, но не так уж очень, как сегодня. Я тоже наряжусь и за тобой приду сюда. Пусть Лыжин тебя отпустит, ты со мной побудешь, а то я не выдержу. Или ее убью, или себя. Я бы лучше его убила, пусть бы его мать поплакала, но не могу, очень люблю моего Бильдо, хотя теперь, какой он теперь мой?