Страница 166 из 174
- Простите, Тимофей Савельевич, я добавлю, - сказала я громко, подошла к трибуне, зашла за неё и продолжила объяснения Лыжина:
- Мы знаем, что родились вы, Александр Васильевич, не здесь, а в далекой слободе Бутурлиновка Воронежской губернии, но каждый житель нашего города может с гордостью называть вас своим земляком, потому что сделали вы для этой земли столько, что и, спустя много лет, мы можем легко увидеть плоды вашего труда. В 1912 году, к 25-летию торгового дома Кащенко, братья учредят именные стипендии для московской школы мукомолов.
Вы ещё не знаете, что во время Первой мировой войны вы будете председателем Воронцово-Александровского и Новогригорьевского общества помощи раненым воинам.
- Какой такой войны? – спросил Кащенко.
- Той войны, которая начнется в 1914 году, - ответила я купцу. - Когда мы еще были дома, в Зеленокумске, то мы узнали, что 4 ноября 2017 года, в праздник, на доме Кащенко, который до сих пор так и называют, потому что он самый красивый в нашем городе, будет торжественно открыта мемориальная доска в вашу честь, а в газете была статья о вас. Приедет делегация из станицы Незлобной Георгиевского района, ведь вас и там помнят. До сих пор стоит школа, ей в следующем году исполнится 110 лет, стоит и здание хлебокомбината, клуб которого располагается в помещении, построенном вами для больницы.
- Неужели же будут помнить? – удивился и растрогался купец. – Да, еще и на Казанскую, надо же!
- Не только из-за Казанской иконы Божьей матери, но этот праздник назван Днем народного единства, это выходной день, и совмещён с изгнанием польских интервентов из России в 1612 году, и с победой революции большевиков 25 октября 1917 года. В годы большевистского террора, про который вам Миша расскажет завтра, в Преображенском храме чудом сохранится закладная доска из белого мрамора, на которой золотом высечены имена жертвователей, и, в том числе, братьев Кащенко. Октябрьская революция изменила порядок в стране. Кащенко потеряли то, что имели, а судьба самих членов этого семейства оказалась трагической. После национализации мельницы вас, Александр Васильевич спросят: «Вы, вероятно, не строили бы мельницу, если бы знали её судьбу?» А вы ответите: «В прошлом я ничего не потерял, я потерял в будущем». Спустя сто лет, эта фраза приобретает другой смысл. Думаю, что потеряли именно мы, ваши потомки. Кто знает, сколько еще добрых и нужных дел по всей России могла бы сделать эта замечательная семья купцов, да и другие, не менее хозяйственные и предприимчивые, энергичные и милосердные люди, которые так по-настоящему любили свою, а получается и нашу Родину. Смогли ли мы хоть быть такими же, как наши далекие предки? Ваши школы и училища, ваши дома стоят, и будут стоять еще. А наши? В этом вся наша Российская история и действительность.
Память о добрых делах, сильных и благородных людях будет жить с нами всегда. Ведь так и должно быть: в этом мире: помнят только того, кто творит добро людям.
- Спасибо вам за добрые слова, но всё же объясните, как вы сюда из своего 2016 года попали? У нас тут люди перестают в Бога верить, а у вас чудеса творятся! Чудно как-то, волшебство какое, что ли? – спросил Кащенко.
- На этот вопрос у нас с Мишей, к сожалению, ответа нет. Мы, если бы знали что-нибудь, так назад бы попробовали вернуться, потому что в вашем времени очень страшно жить. Вам мало кому удастся выжить, у всех жителей России всё ценное будет отобрано, а, особенно, хлеб, зерно, крупный рогатый скот, тягловых быков и лошадей. будет страшный голод и разруха. Будет жестокая гражданская война. умрет очень много народа. Будут разграблены все храмы, высланы будут в Сибирь и в пустынные безводные края умелые хозяева и там брошены в голом поле.
- А землю раздавать будут? Парень ведь говорил?
- Нет, землю никому не дадут, будут объединенные хозяйства – колхозы.
- Общины, что ли?
- Нет, это совсем другое. В колхозы будут загонять силой. Не приведи, господи!
Миша поднялся и предложил:
- Сейчас уже очень поздно. Давайте завтра соберёмся и всё подробно вам расскажем. А сейчас всем надо отдохнуть.
Зал одобрительно загудел, все поднялись и медленно потянулись к двери. Лыжин нас спросил:
- Вы со мной?
Миша ответил:
- Нет, очень хочется подышать перед сном. В зале было невыносимо душно.
- Ну, прогуляйтесь пешочком, - благосклонно разрешил Тимофей Савельевич, полез в карман, достал цыганскую волшебную косынку и протянул её Мише со словами: - Вот что я её, спрашивается, ношу с собой туда-сюда? Забирай, подвернется оказия, передашь Заре.
Миша положил косынку в карман, я инстинктивно взяла Мишу за другую руку, чтобы карман с косынкой был от меня подальше. Мы медленно пошли по бульвару вдоль домов. Фонари не светили, а чуть только брезжили, но тем не менее это было красиво. Мне захотелось осмотреться, я оглянулась назад, и от страха вздрогнула.