Страница 112 из 174
«Неужели она потеплела ко мне ни с того, ни с сего?» - подумала я с неожиданной теплотой по отношению к Марьяше.
- А будешь кушать, как миленькая, лечиться-то надо, - сказала баба Валя, входя в комнату с баночкой лекарства и ложкой.
- Ушли ваши посетители, баба Валя? – спросила я, расчесывая волосы.
- Ушли. К обеду курочку принесли, да с десяток яичек. Снадобье я им с собой дала, всё разъяснила, разжевала и в рот положила.
- А зачем вы им все объясняете, они ж научаться и больше не придут, а вам самой, как зарабатывать?
- Ой, что ты, девонька, разве все расскажешь? Там еще хватит-перехватит. Вот, например, сегодня у женщины открылось сильное желудочное кровотечение. Я ей дала отвар корня кровохлебки, он ей быстро остановит кровотечение. Но там может быть любая болезнь и её надо вылечить. Чудо-рецепт с кагором ей поможет вылечить желудок, что бы там ни было, а если откроется кровотечение, они могут не найти корня кровохлебки сами, но есть же еще обыкновенная крапива, она тоже останавливает кровотечение. И спорыш, и пастушья сумка, и тысячелистник, да мало ли кровоостанавливающих трав! Каждый знать этого не может, поэтому придут ко мне, я, хоть деньги не беру, но от голода не умру и вам не дам пропасть, прокормлю. Учитесь. Запоминайте, пока я жива, всё пригодится в жизни.
Расчесавшись, я заплела себе волосы в «колосок», как любила заплетаться еще в «той жизни». Волосы отрасли и получились несколько рядов.
Баба Валя вышла, пообещав принести оладьи для Марьяши.
- Так читать письмо? – спросила я.
- Читай.
- А если баба Валя придет?
- Ну, и что? Читай.
И я начала читать письмо Василия.
« С добрым Вас утром и с пожеланием радостного дня, с поклоном к Вам и уважением,
Марьяна Тимофеевна, к Вам пишет знакомый Ваш
Василий Котов.
Чтобы поддержать Вас в Вашей мужественной борьбе со внезапно взявшей вас в плен коварной болезнью, позволю себе сегодня рассказать, как обещал, о взятии в плен японцами нашего разведчика, солдата, а по гражданской жизни обыкновенного русского крестьянина Василия Тимофеевича Рябова. Он работал на Рязано-Уральской железной дороге сторожем. После начала военных действий в возрасте 33 лет был призван в армию и отправлен в Маньчжурию – в «охотничью» команду (так называют разведчиков) 284-го пехотного Чембарского полка. Василий Рябов, как оказалось, обладал артистическим талантом и ловко копировал походку, мимику и жесты китайских солдат, чем часто развлекал своих товарищей. Осенью 1904 года после сражения у Лаояна командованию российской армии были очень нужны сведения о расположении японских частей. Рядовой Василий Рябов добровольно вызвался и, переоделся китайским крестьянином. Он привязал к голове косу, облачился в длинный халат, соломенный шлем и деревянные башмаки и отправился на территорию противника. Раздобыв нужную информацию, Рябов уже возвращался с задания, но тут встретил японского офицера, который приказал ему по-китайски напоить коня. Поскольку ни китайского, ни японского языка наш разведчик не знал, он что-то сделал не так, как было на чужом языке приказано. Японец схватил его за косу и она оторвалась. Разведчик был доставлен в штаб, где японцы тут же приступили к допросу. Единственное, что удалось узнать японцам, что Рябов родом из Пензенской губернии и служит в Чембарском полку. Дальнейшие побои, угрозы, уговоры и даже обещание сохранить жизнь ни к чему не привели. Василий Рябов, молча, хранил военную тайну. Неудивительно, что японцы вынесли этому разведчику смертный приговор. Казнь Рябова прошла по японским обычаям. Солдаты стояли в затылок друг другу в пятнадцати шагах от Рябова, сидящего на земле. Если один солдат промахивается, то стреляет следующий. Так вот мужество Рябова вызвало у солдат Японии такой восторг и уважение, что он был убит первым же выстрелом, без мучений.
Японцы были поражены мужеством и стойкостью русского разведчика. Через несколько дней наш казачий разъезд, проверяющий расположение войск неприятеля, обнаружил на видном месте на нейтральной территории конверт, подписанный по-русски. На нем было написано: «В действующую в Манчьжурии русскую армию от японского штаба». Мы прочли и передали в штаб. Когда об этом узнали в России, то написали во всех газетах. Одна из них сохранилась, и я из неё перепишу отрывок из слов японцев о нашем герое.
«Доводя об этом до сведения русской армии, наша армия не может не высказать наше искреннейшее пожелание уважаемой русской армии, чтобы последняя побольше воспитывала таких истинно прекрасных, достойных полного уважения воинов, как означенный рядовой Рябов.
На вопрос, имеет ли что сказать перед смертью, он ответил: «Готов умереть за Царя, за Отечество, за Веру». На предложение: мы вполне входим в твое положение, обещаемся постараться, чтобы ты так храбро и твёрдо шёл на подвиг смерти за царя и отечество, притом, если есть, что передать твоим от тебя, пусть будет сказано. Он ответил: «Покорнейше благодарю, передайте, что было…» и не мог удержаться от слез. Перекрестившись, помолился долго в четыре стороны света с коленопреклонениями и сам вполне спокойно стал на свое место. Присутствующие не смогли удержаться от слез. Сочувствие этому истинно храброму, преисполненному своего долга, примерному солдату достигло высшего предела.
С почтением, капитан штаба армии Японии»
На меня большое впечатление произвел на войне этот случай. Очень хочется, чтобы Вы, Марьяна Тимофеевна, поняли, что русский народ может вынести то, что немногие смогут. А Вы, Марьяна Тимофеевна, - плоть от плоти этого народа, а значит, вы сможете совершить подвиг и не дать себя на поругание своей болезни, которая, как те японцы, взяла Вас в плен. Сбрасывайте оковы своей болезни, вставайте с постели, выходите на свободу к красоте, к небу, к лесу, к чистому воздуху и к любви близких Вам людей. Я буду ждать Вас, всегда буду ждать.