Страница 130 из 134
Пока она растерянно мялась, не зная, что предпринять, Генрих скинул шлафорк, и подошел к ошеломленной девушке.
- Что случилось, милая, - ласково нажал он на её плечи,- разве ты не хочешь разделить со мной постель?
- Я не смею, мой господин!- жалко пролепетала она.
- Я тебе не нравлюсь?
- О, государь, разве вы можете не нравится, но...
- Но?
Елена покраснела и испуганно покосилась на валяющуюся на полу перину, и нервный смешок сорвался с её губ. Вслед за ней Генрих удивленно глянул в ту же сторону, и расхохотался.
На с таким трудом устроенной постели в самых вольготных позах разлеглись собаки, и, судя по их довольным мордам, они считали, что люди, таким образом, позаботились именно об их удобствах.
- Похоже, нам все-таки придется спать наверху,- философски заметил Генрих,- благо, ты не боишься высоты, милая!
И он с утрированной церемонностью предложил ей подняться наверх, подведя за руку к приставной лестнице. Делать нечего, и Еленка, с замершим от стыда и растерянности сердцем, быстро взлетела наверх в уютную тесноту между пологом и очередной периной. И пока Генрих лез следом, её смятенный ум нашел подходящую лазейку.
Что была для ловкой девушки кучка тюфяков? Сущая ерунда! И она мгновенно соскользнула вниз с обратной стороны постели в тот самый момент, когда Генрих уже оказался наверху.
- Ах ты, плутовка!
Мужчина попытался поймать беглянку, но край скользких, в шелковых чехлах перин не выдержал двойного нажима, и вся пирамида опасно накренилась, а потом и вовсе поехала вниз, вместе с распластавшимся на верхнем тюфяке маркграфом. Елена едва отпрыгнула в сторону, как на пол обрушился тяжелый вал из простыней, подушек и перин, в котором затерялся и Генрих.
Страх за здоровье маркграфа, мгновенно охвативший сердце девушки, был такой силы, что она, не раздумывая, бросилась к куче, с силой отбрасывая тяжелые тюфяки.
- Мой господин,- со слезами звала она, - с вами все в порядке?
И в этот момент вырвавшиеся из кучи тряпья мужские руки крепко сжали её талию, и ухмыляющееся лицо Генриха оказалось в опасной близости от глаз.
- Попалась, птичка!
Елена оцепенела, в смятении глядя в его темные, завораживающие силой и уверенностью глаза.
- О, ваша светлость....
Но его губы властно и горячо запечатали смятенно лепечущий рот. Это был первый в её жизни поцелуй! Девушка задохнулась, оцепенев от страха и волнения, ощутив пряный привкус мужских губ. Это было так странно, так парализующе опасно! Сердце билось как сумасшедшее, на разум наплывала горячая мгла, и она уже слабо воспринимала мужские властные руки у себя на груди, на бедрах... послышался треск материи, тяжелое мужское тело придавило её к мешанине из постельного белья и тюфяков.
- О, мой господин, пожалуйста..., пожалуйста...
Но что был этот умоляющий голос для распаленного страстью мужчины? Судя по тяжелому дыханию и жадным движениям торопящихся рук, он вообще её не слышал. Задыхающаяся, нечего не соображающая девушка так толком и не поняла, что произошло, когда тело пронизала острая резкая боль внизу живота, а потом и вовсе началось нечто несусветное...
Всё закончилось настолько быстро, что когда расслабленно распластавшийся на ней Генрих, наконец, отстранился от горестно затихшей Еленки, у неё едва хватило сил машинально одернуть задранный подол. Бедняжка никак не могла осознать, постигшую её катастрофу, поверить в подобное завершение своего девичества.
Генрих шевельнулся, и с силой подтянув к себе её голову, впился крепким поцелуем в губы.
- Спасибо, милая, я ценю твой дар! Хочешь место фрейлины при маркграфине?
Елена дико покосилась на его улыбающееся лицо. Конечно, но не такой же ценой! Генрих был так близко, и хотя и сотворил с ней невесть что, почему-то не вызывал ни ненависти, ни злости, не было даже обиды.
- Я была счастлива угодить вам, государь!
Маркграф довольно потянулся, пытаясь поудобнее устроиться посереди тюфяков. Он был в прекрасном расположении духа.
- Не пора ли нам немного вздремнуть?
Девушка поняла его правильно. Закусив губу от саднящей боли внизу живота, она с трудом поднялась с места, испуганно вздрогнув при виде кровавого пятна на тюфяке.
- Ты убегаешь от меня? - поймал её за подол Генрих.
- Мне нужно уходить,- тихо пояснила она,- скоро рассветет!
- Хорошо!
Голос любовника выразил удовлетворение, но в него вкралось настоящее изумление, когда он увидел, что девушка направляется назад к окну.
- Милая, для этого случая предназначены двери!
Елена невесело улыбнулась.
- Нет, ваша светлость, я уйду так же, как пришла! Этот путь самый безопасный!
- И ты не боишься ночью ходить по лесу?
Девушка только удрученно пожала плечами. Чего ей после произошедшего, вообще, бояться?
- Это мой лес..., здесь я дома!
Уж на что был утомлен маркграф, но не выдержал и все-таки выглянул в окно вслед исчезнувшей юной сорвиголове, как раз, чтобы увидеть, как она молниеносно преодолев опасный спуск, исчезает за ближайшей кипой деревьев.
- Вот чертовка! - восхищенно усмехнулся он, возвращаясь в развороченную комнату, заваленную беспорядочными грудами тюфяков.
Взгляд невольно наткнулся на кровавое пятно, и мысль, пронзившая его, была настолько дерзкой, что сон и усталость мгновенно покинули маркграфа.