Страница 18 из 31
- Тебе хорошо рассуждать, тебя в клетку не засасывает. Хочешь – входишь в запретную комнату, хочешь – выходишь, тебя как будто запреты не касаются вовсе. Что ли кровь у тебя голубая? - с обидой спросил Артём.
- Кровь у меня не голубая, я такой же, как и вы, - заверил товарищей Лёня. - Когда я к Юльке заходил и меня не засосало, то Юлька решила, что это потому, что я новенький и еще не успели меня предупредить о запретных комнатах. Но теперь-то я и о комнатах этих знаю, и заходил одновременно с Тёмкой, но его засосало, а меня нет! Вот я и сижу, раздумываю. Сначала я думал, что засасывает только одного и, если клетка сработала, значит, больше уже открыться не может. А она и во второй раз открылась!
Тогда думаю, надо понять, чем я от вас отличаюсь? Вроде ничем. Возраст одинаковый. Я такой же, как и вы, детдомовец. Но, заметьте - вы все время в здешней одежде, а я до сих пор не просто не одет, я – раздет! Поняли?! А ты, Витька, говоришь: трусы семейные. Да меня, похоже, эти вот трусы и спасли, а вас губит ваша нарядная, но опасная одежда. Она, наверное, специальная, чем-то таким снабжена, что вас здешние приборы «видят», а меня - нет.
- Слушай, точно! – воскликнул Витя Калабухов. – Давай раздеваться, Тёмка. Может, это что-нибудь даст?
Артём Говорков послушно снял легкие брюки и яркую рубашку, остался в оранжевых трусиках и застыл в нерешительности, зато Витек, ни секунды не раздумывая, снял с себя все. Тогда и Тёмка последовал его примеру и окончательно разделся. Но ничего не произошло! Ребята остались сидеть в клетке, но одевать опять эту одежду не стали.
Лёня Осипов немного посидел, подумал, снял с себя майку и долго, старательно перекусывая швы, разорвал ее почти пополам. Через прутья клетки он передал большую часть майки Витьке Калабухову, а меньшую - Артёму Говоркову и те из этих кусков соорудили себе некое подобие то ли плавок, то ли набедренной повязки.
Некоторое время они сидели молча, не только потому, что не о чем было разговаривать, но просто каждому хотелось подумать наедине с самим собой.
Наконец, Витя нарушил тишину:
- Хотя бы девчонки не вздумали заходить сюда нас выручать, - сказал он.
- Элка умная – сообразит, что это опасно, а Светка – осторожная, она и вовсе сама не решится на такой подвиг. Они в лучшем случае попросят взрослых, а в худшем - будут просто ждать, - сказал Артём Говорков.
- Нам тоже, кроме ожидания, ничего не остается. Причем, надо сидеть тихонько. Пока сидим неподвижно, я заметил, что «цветок» тоже стоит спокойно и «не просит» есть, - боясь пошевелиться и тем самым «оживить» «цветок», тихо сказал Витя Калабухов.
- Вот и не обращайте на него внимания, пусть себе стоит голодный, - строго сказал Лёня Осипов. - Раз до сих пор в вашей клетке нет нигде «насекомого», значит его в клетке у Юли «родил» цветок. Насекомое корчилось на металле клетки, когда к этому железному пруту дотронулся язык цветка. Я тогда подумал, что это «цветок» своим языком пропустил через металл электричество. Бывают же электрические скаты. А теперь подумал и, судя по всему тому, что увидел я тогда у Юли и теперь здесь, я решил, что Юля тогда пожалела «цветок», накормила его, и из цветка выскочило насекомое. А корчилось оно не от электричества, а из-за того, что только что родилось. Родившись, оно тоже хотело есть. Юлька пожалела и его, накормила теми же шариками.