Страница 58 из 106
- Я через весь континент шел за двумя тварями, которые перебили множество ни в чем не повинных людей, – зарычал Тайен. – Жрецов в Золотом храме в Таммаруте, которые не хотели выдавать своего друга, танцовщицу, которая была виновата только в том, что влюбилась в меня, и еще Херн знает сколько народа! Ваших охотников тоже убили они. А в Билиме Кейро собирается выпустить на свободу зло, которое две тысячи лет назад чуть не стерло с лица земли все человечество! Я мог бы пройти до города спокойно, никем не узнанным, но все испортил твой тупица-капитан, которому с какой-то радости взбрело в голову, что нас нужно атаковать, хотя мы были готовы сдаться! Я не собирался никому вредить, но меня вынудили это сделать! Вы это называете ребячеством?
- Ты все еще преследуешь эту женщину?! Тайен… Подожди, - брови графа подскочили на лоб. – Что ты сказал о Билиме?
- Ну наконец-то вы готовы меня выслушать, не обвиняя в разных нелепостях, - огрызнулся маг.
Тяжело ступая, он вернулся к стулу и без всякого изящества на него плюхнулся.
- Мне жаль Шюдде, - скупо признался Тайен. – Я думаю, у моих сообщников это вышло случайно.
- Охотник жив, он всего лишь потерял сознание, а обнаруживший его человек ошибся. Мне доложили об этом, когда ты уже ждал здесь. Шюдде утверждает, что вы не намеревались его убивать, поэтому о подозрениях в убийстве охотников можешь забыть.
- Это была подстава, так ведь? С охотником?
Игнатос поморщился.
- Что за выражения, мальчик мой! Ты урожденный аристократ, а не какой-нибудь голодранец!
- Я всегда был паршивой овцой, - отрезал Тайен. – Отец с детства любил меня тыкать в это носом. «Не так держишь приборы, не то говоришь, не так смотришь»…
Он замолчал. Слова воскресили в памяти сцены, когда отец цеплялся к каждой мелочи, которая ему не нравилась в сыне. Венас Ребеллин заставлял Тайена часами простаивать на коленях в домашней часовне и просить у Всесоздателя прощения за то, что он, ребенок, пролил на пол молоко или нечаянно наступил гостю на ногу. От старших сыновей отец никогда не требовал этого и за более серьезные прегрешения. Наверное, он забыл, что непокорность – это фамильная черта Ребеллинов, а еще – что в этой семье не рождаются дураки.
Непокорность. Как же любила в нем это качество Кейро! Если бы не оно, ничего бы не было…
Она нашла бы другого дурачка.
- Мне жаль, что твоя мать не дожила до этого, - вздохнул Игнатос. – Она обладала несомненным даром свыше успокаивать Венаса. Он потом как с цепи сорвался. Я думаю, он прекрасно видел, как ты на него похож, и старался добиться обратного. А получилось…
- Хватит о моем отце, - утомленно прервал Тайен. Ему не хотелось сейчас снова выслушивать то, о чем ему постоянно говорили в Арраванте. Всё, те времена давно прошли. – Что с Шюдде? Он действительно знает дорогу до Билимы?
- Нет, конечно же! Когда начали убивать всех, кто ходил в город ашари, капитан Николейн решил выследить преступников с помощью хитрости. Он нашел пьяницу, который согласился за несколько монет притвориться, будто ему известна дорога до Старого тракта, а стражники следили за его домом. Увы, - граф развел руками, - мы поймали только вас двоих.
- Кейро уже ушла, - впервые подал голос Карас. – Ей незачем сидеть здесь и выискивать каждого проводника. Что хотела, она уже получила.
- Снова я слышу это имя! – Игнатос сурово посмотрел на Тайена. – Во что ты ввязался, мальчик мой?
- Вам лучше сесть. И возможно, попросить, чтобы вам принесли нюхательную соль.
Граф слушал внимательно, не перебивая, хотя изредка охал и прикрывал веки. Когда Карас без спроса поправлял Тайена, уже начинавшего забывать некоторые подробности, Игнатос неодобрительно смотрел на целителя. Он всегда категорически отвергал панибратство с простолюдинами, которое еще в Арраванте стоило младшему Ребеллину шлейфа из дурной молвы. А Тайен не понимал, как можно холодно относиться к человеку, который много лет спасал его от полученных на тренировках шрамов и ожогов. Однако когда Карас попытался неверными руками набить трубку, маг все-таки попросил его повременить. Такое неуважение Игнатос уже вряд ли стерпел бы, а без его помощи в сложившихся обстоятельствах было не обойтись.
Поэтому Тайен говорил и говорил, рассказывал много и с надрывом, иногда добавляя детали, которых и в помине не случалось в настоящей жизни. Карас в такие моменты щурился и блестел на него черным вороньим глазом, но молчал. Закончил маг лишь к утру, когда механические часы – еще одна невероятная роскошь для такой глухомани, как Орива, - глухо пробили четвертый час ночи.
Игнатос откинулся на спинку и снова потер переносицу.
- Всемогущий Всесоздатель, я о таком даже помыслить не мог! Вынужден признаться, когда ты объявил о своем решении преследовать Кейро, я подумал, что это одна из самых глупых затей, которые могут прийти в голову молодому человеку. И вот, как все обернулось! Поистине неисповедимы пути Всесоздателя.
Тайен криво улыбнулся, сдерживая рвущуюся с языка фразу, что в Гирантис его привел вовсе не Всесоздатель.
- От себя могу добавить лишь то, что Билима действительно крайне опасна, - продолжал граф. – Там каждый год пропадают люди, один раз исчез целый поисковый отряд, который отправился за заблудившимися охотниками. Даже повстанцы, которые могли бы использовать его как прекрасное место для лагеря, держатся в стороне. В этом я уверен совершенно точно. Руины вызывают у них священный трепет, и они не смеют к ним приближаться, считая, что оттуда появляются некие «изначальные люди». Я видел одного из них – обычный дикарь, который опустился до состояния обезьяны и дружил с волками. И уж тем более я никогда не думал связывать все это со злой магией Херна!