Страница 125 из 141
Сразу по пробуждении есть несколько мгновений, когда ты не помнишь, кто ты, где ты, что с тобой. Несколько мгновений по возвращении из небытия, когда четко ощущаешь, что в небытии, как и в бытии нет ничего страшного. Нет ничего, что стоило бы бояться. Потом возвращается память, и это ощущение проходит.
У Киарана не прошло.
Открыв глаза, он смотрел на серые своды над собой, на густые, но проницаемые тени, на перекрестья тончайших световых паутинок, сшивающих реальность, сплетающих кокон, в центре которого он покоился.
Имя этому кокону было Аркс Малеум.
Холм Яблок.
Вернее, имя выглядело как сплетение багряного, бурого и пепельно-серого, с вкраплением слюды и золота, и он повторил это имя вслух, и оно прозвучало как Аркс Малеум.
Его обступили фигуры, окутанные пурпурным свечением, они выплескивали в его сторону пригоршни тьмы, иссиня-серой, синеватой, полуночной. Тьма всплывала и расточалась под сводами, но они снова и снова с непонятной настойчивостью окатывали его волнами темноты цвета осенней ночи.
Он попытался ответить им тем же - и произнес собственное имя.
Ньель.
Ньель - истинное имя. И его отражение - Киаран.
Киаран.
- Ньель, - звали его склонившиеся женщины, - Ньель, Киаран, Киаран, Киаран!
- Киаран, - говорила та, что склонилась ниже всех, кленово-красная и мшисто-зеленая, и глухо-черная, не как ночь, а как дыра в земле.
- Кунла, - сказал он и сел на каменном столе - голый, хрупкий, мгновенно озябший, с копной отросших до талии спутанных волос, с грифельно-смуглой кожей, с которой бесследно выцвели синие татуировки слуа.
Он разжал стиснутые кулаки - правый был пуст, а во втором оказался обломок оленьего рога. Гладкого, острого и золотого.
- Киаран, - повторяла красноволосая женщина, его сестра, - Киаран, пророчество сбывается, Киаран. Ты знаешь, что твоя фюльгья мертва? Мы не могли тебя вернуть, но ты вернулся. Киаран, ты помнишь, что с тобой было?
- Я… выбирал, - Киаран туманно глянул ей в лицо, ловя стремительно истаивающее воспоминание. Там, в небытии, что-то было… или кто-то был, - я выбирал… и выбрал. Не знаю, правильно ли.
- Ты говорил с Холодным Господином?
- М-м-м… не помню. Кто-то… присутствовал. Может, мне приснилось.
- Ты был мертв, - сказала Кунла, - ты был мертв совершенно, абсолютно и безнадежно. Твоя фюльгья погибла, ее убила какая-то сумеречная скотина. Вернуть тебя мог только Холодный Господин.
Киаран пожал плечами.
- Не сомневайся. Это так. Мы все знаем, что это так.
Кунла повернулась к молчащим до сих пор женщинам, и самая старшая из них, Гиивар, величественно кивнула.
- Лишь Холодный Господин может возвращать мертвых. Но он никогда не делает это просто так. Понимаешь, мальчик?
Киаран кивнул, передернул голыми плечами и вдруг хмыкнул:
- Так я что, теперь такой же как Нож?
- Ты давал Холодному Господину вассальную клятву? - быстро спросила Ружмена.
- Нет. Я… выбирал. Это помню. И выбрал. Но что выбирал и что выбрал…
- Очевидно, жизнь, - сказала Гиивар.
- Все, что произошло, подтверждает пророчество, - заявила Кунла. - Даже сумеречная скотина сыграла свою роль. Знаешь, что у тебя в руке, братец? Обломок рога, который скотина воткнула твоей фюльгье в грудь. Теперь это твой пропуск в Сумерки, если хочешь знать. Только держи его крепче, чтоб скотина обратно не отобрала. Уверена, она не рада будет, когда узнает.
- Госпожи мои, - Киаран, сунув обломок подмышку, обхватил себя за плечи, - дайте что-нибудь накинуть, холодно очень.
- Ружмена, принеси ларец, что у меня в сундуке стоит, - голос Кунлы сделался повелительным, - праздничные одежды, я давно их приготовила.
Ружмена вернулась очень быстро - Киаран едва успел слезть с каменного стола. Сделал он это не слишком ловко, руки и ноги застыли от холода. Кунла ему помогла - наверное, впервые в жизни она протянула Киарану руку помощи.
Женщины достали из ларца богатые одежды, щедро вышитые серебром, кованый серебряный пояс, фибулы, заколки и браслеты - и в два счета нарядили Киарана, как игрушку, множеством рук вертя его, опоясывая, шнуруя сапожки и закалывая волосы. Потом все отступили, а Кунла по-хозяйски оглядела его и кивнула удовлетворенно.
- Хейзе, - велела она, - подай мне вайду, я сама нанесу знаки моему брату. И прикажите приготовить зал, мы проведем церемонию сегодня же.
Киаран вскинул голову, нахмурился:
- Что ты хочешь делать?
- Нанести знаки силы и защиты, соответствующие твоему положению, братец.
- Какую церемонию?
- Как - “какую”? Ты теперь мой, Киаран, а я - твоя королева, пророчество свершилось.
- Я не твой, - Киаран непроизвольно вскинул руку, и Кунлу словно толкнуло в грудь, она отступила на шаг.
- О! - просияла она, - Вот оно! Я знала, что так будет. Вы почувствовали, сестры?
- Недурно, - сказала Хейзе, - Ну-ка, толкни меня, малыш.
- Я не твой, - повысил голос Киаран, - Наш отец жив, и я его верну, потому что твое покушение не удалось.
- Если бы он был жив, он бы вернулся, - Кунла качнула головой, - его забрала инсанья. Пророчество преодолело даже твою смерть, неужели ты думаешь, оно не преодолеет твое упрямство?
- Пусть попробует, - Киаран сунул обломок рога за пояс и шагнул прямо на сестру. - Пропусти меня, Ночная Гончая. Я ухожу.
- Погоди, - окликнула Гиивар, - Кунла права, пророчество свершилось. Не перечь ему, ибо таким образом ты перечишь Холодному Господину.
Гиивар придвинулась к Кунле - плечом к плечу, с другой стороны встала Хейзе, за ней - Ружмена, Эвина, Дарея.
- Я перечу Холодному Господину? - взгляд Киарана вдруг остановился, лицо просияло, - О, нет. Нет. Нет! - улыбаясь, он покачал головой. - Если бы вы знали его волю, вы бы не перечили мне. Пропустите.