Страница 120 из 141
- Не стой босиком, простудишься, - сказал он, недовольно оглядев принца с головы до ног.
Алисан только теперь вспомнил, что до сих пор ходит в синей тунике, которую ему отдала королева Марген-Дель Сур. Что он без штанов, босиком, с исцарапанными коленками. Что по краям туники вышиты женские обережные руны, и по талии тоже.
- Бегать одному по лесу, в твоем-то положении, ай-ай-ай, - добавил Денечка странным голосом, оценив смысл вышивки.
- Золоторогий, нашел время издеваться, - вскипел принц. - Как ты меня отыскал?
- Как в сказке про синичку и пастуха коз. Королева Амарела сказала любовнику, любовник сказал дедушке, дедушка сказал Герейну, Герейн сказал мне, а я нашел козу. То есть, извини, тебя.
- Зачем ты оленя убил? Что он тебе сделал? Что вообще, происходит.
- Убил, чтобы ей не достался, - ровным тоном ответил День, мотнув головой себе за плечо. - Паршивец мог бы быть благодарен.
Алисан всмотрелся Дню за спину. Лес сегодня как-то слишком населен. Чересчур. Он испытал смутное недовольство от того, что его уединение, сладкий бесконечный сон, так грубо прервали. Как в старых альдских сказках, где перед смертью или подвигом герою по очереди являлись белый олень, красноухая собака, девушка из холмов.
Девушка стояла среди чешуйчатых стволов, еле различимая в плеске солнечных пятен и игре тени, сама как часть леса - темно-зеленое платье цвета сосновых игл, волосы, красные, как запекшаяся кровь. Безразлично-прекрасное, с острыми чертами, лицо дролери, темные глаза, кожа покрыта переплетающимися синими знаками, напоминающими вышивку на его одежде. В покойно опущеной левой руке - длинный лук. Она могла стоять здесь минуту, час, день - если бы не шевельнулась - Алисан бы ее никогда в жизни не заметил.
Девушка неуловимым движением подняла руку к плечу, еще мгновение - и Дню в сердце нацелена стрела. Алые перья, серебряный наконечник.
- Не препятствуй мне, сумеречный, - ровным голосом сказала девушка. - Отдай мне - мое.
Воздух сгустился и Алисан кожей почувствовал гнев Золоторогого.
- Ты смеешь приказывать мне на моей земле, полуночное отродье! - прошипел День, совершенно по оленьи нагнув голову. - Ты, которая пересекла границу без разрешения.
От дролери исходил ровный ток силы, как ветер, текущий над вершинами. Ветки согнулись от ее порыва, у девушки взметнулись волосы - красным полотнищем. Но она не думала отступать.
- Ты убил моего брата, Киарана мааб Инсатьявля, принца Аркс Малеум! - голос ее поднялся до звона. - Аркс Малеум требует то, что принадлежит ему. Отдай!
Стрела лежала на тетиве неподвижно и на острие ее играл солнечный зайчик.
- Ты еще что-то требуешь, тварь из рода отступников!
Алисан вдруг ощутил приступ гнева. Золоторогий вечно поступал, как ему вздумается, но сейчас в его словах и действиях была неправота.
- День, оставь ее, - прошептал он, не оборачиваясь. - Ты не за тем сюда пришел.
- Заткнись.
- День, отдай ей тело брата. Или я никуда не сдвинусь. Клянусь Невеной, ты меня не уведешь отсюда, если я того не пожелаю. Отступи.
Несколько мгновений висела пустая тишина, потом Золоторогий неохотно кивнул и отошел в сторону. Девушка опустила лук, приблизилась, заглянула Алисану в глаза, сердце его толкнулось, потом забилось неверно - так-так, тук...пауза...так-так…
- Меня зовут Кунла мааб Инсатьявль, - сказала она. - Может быть, когда-нибудь ты захочешь произнести это имя.
Глаза ее были огромными, миндалевидными, темными-темными, как две полыньи.
Слева от Алисана зашипел День, не хуже получной твари.
- Забирай свою падаль и проваливай!
Кунла, подчеркнуто не обращая на него внимания, свистнула. К ней подбежала гнедая лошадь, остановилась неподалеку, страшась незнакомцев. Кунла подняла изломанное тело оленя, приторочила его к седлу, как добычу. Маленькая голова с рожками о трех отростках беспомощно моталась на вялой шее. Под ключицей торчал обломанный кусок золотого рога, испачканный в темной крови.
- Счастливого разрешения, - буркнула вдруг дролерица, проводя лошадь мимо принца и тоже смерив взглядом вышивку на его одежде.
Она легко взлетела в седло и сразу пустила лошадь галопом, не обращая внимания на крутой склон и оставшихся в лесу Алисана и Дня.
- Молодец, - сказал Золоторогий. - В следующий раз давай сразу пустим их в королевские покои.
- Ты ее брата убил! Он тебе ничего не сделал!
- Зато я слишком много для него сделал. Давай, залезай, поехали. Назревает война, хватит тут прохлаждаться, красавица.
- Куда зале… - Сэнни обернулся и осекся - День успел призвать свою фюльгью, которая высилась перед принцем бело-золотой громадой и всем своим видом напоминала о злосчастном пастухе коз, которого, как известно, забодала собственная подопечная.
* * *
- Стеклянный Остров, - говорил Ньет, тряся Рамиро за плечо. - Стеклянный Остров. Стеклянный Остров же!
- Где? - Рамиро сел, ошалело крутя головой.
- Мы приплыли, Рамиро, это он!
Ньет поднялся с расстеленного плаща и вытянул руку куда-то вперед. Впереди, похоже, собиралась гроза, темным пятном сгустились тучи, проблескивали молнии.
Рамиро тоже встал. Впервые за долгое время лица его коснулся ветер. Но не освежил, он был похож на ровное давление бесплотной ладони, весьма ощутимое, надо сказать.
Если не считать темнеющего пятна впереди, вокруг царило все то же опалово-серое безвременье, заключившее найльские корабли в лишенную горизонта сферу. В этом коконе, без направления и без движения они провисели… сколько? Сутки? Неделю? Год? Что это было вокруг - Море Мертвых или какое-то другое море?
- Мы бы не доплыли без Нальфран, - Ньет покачал головой, не отводя глаз от прошитой молниями темноты впереди. - Ты даже не представляешь, Рамиро, как мы с герцогом были самонадеяны.