Штефан

На Петрозаводском заводе, куда Степан устроился работать, все время стояла сырость, а по цеху гуляли сквозняки. Через некоторое время ему поручили руководство группой американских специалистов, приехавших на кипучие стройки  СССР из-за «великой депрессии», охватившей экономику США. Иностранцы были поражены его конструкторскими и инженерными талантами.

- Где ты всему этому научился, Степан?

- В царской гимназии, - отмахивался он.

Его с удовольствием приняли в бейсбольную команду, и вскоре он превзошел в этой игре многих американцев. Научился ремонтировать фены и кофемолки. Начал слушать джаз. Христина смотрела на него и не переставала удивляться.

- Степан, - говорила она. – Я совсем тебя не узнаю...

Когда он заболел двусторонним воспалением легких, в Петрозаводске наступила осень. Доктор, оказавшийся по воле случая, земляком, покачал головой и тихонько сказал Христине:

- Мертвецов я не лечу, милая. Уезжайте отсюда, к этому климату вы не приспособлены. Все тут поляжете.

С каждым днем Степану становилось все хуже. И вот однажды, вечером, в дверь его квартиры постучали. Алексей, ставший к тому времени взрослым парнем, пошел открывать. Через несколько секунд в комнату вошел незнакомец. По манере одеваться он больше походил на иностранца, но лицо имел вполне себе русское. На вид ему было лет пятьдесят.

- Здравствуйте, - тихим, но четким голосом, произнес он и осмотрелся. – Я хотел бы повидать своего старого друга, Степана Федорина. Мне дали этот адрес.

- Проходите, - потухшим голосом сказала Христина и указала на дверь в крохотную комнатушку, где лежал Степан.

- Благодарю вас.

В комнате было душно и пахло карболкой. Незнакомец встал у постели больного и некоторое время задумчиво смотрел на него. Во взгляде его читалось огорчение.

- Штефан, - позвал он негромко.

Хриплое дыхание, вырывавшееся из груди больного, вдруг стихло. Он вздрогнул и с трудом разлепил ресницы.

- Вот мы опять и встретились, -  произнес незнакомец. – Помнишь меня?

- Марк Захарович, - просипел больной, – вы живы. Откуда вы знаете...

- Про твое второе имя?

Степан кивнул.

- Я все про тебя знаю и хочу, чтобы и ты кое-что узнал обо мне

Больной выдавил улыбку:

- Зачем? Я умираю. Жизнь прошла, словно сон и смысла ее я так и не понял. Видно, так было надобно, вот только на душе из-за этого неспокойно. Все ли я правильно  делал?

Голос его ослаб и он умолк.

- Послушай Степан, - наклоняясь к нему, сказал Елизаров. – Ты все делал, как надо. В России, как ты знаешь, настали тяжелые времена, и требовался человек, способный сохранить Ключ – это табакерка, которая хранилась у тебя все эти долгие годы. Ты даже не подозреваешь, какие силы до сих пор охотятся за ней.

Елизаров взглянул на Степана. Его глаза были закрыты, но как только Марк Захарович замолчал, открыл их и произнес:

- Продолжайте.

И гость рассказал ему все.

- Сначала я подумал, что ты Творец, - подытожил он. - Это выглядело странно, потому что Творцами обычно являлись известные или одаренные люди – султаны, цари, полководцы. Вскоре я убедился, что ты особенный - не Творец, не Один Из Семи и не Носитель. Теперь я понимаю, что если бы Ключом завладели Ленин или Троцкий, мировая революция, о которой они так мечтали, стала бы неизбежностью, а за этим последовала бы невиданная доселе мировая бойня. Поэтому ты и появился.

- Проснувшиеся во мне знания – от табакерки?

- И да, и нет, - впервые улыбнулся Елизаров. – Не обижайся, но до некоторого времени ты был вполне себе заурядным человеком. Однако, как показали исследования одного моего коллеги, профессора Залдастапова, в каждом, даже самом обыкновенном  человеке, таятся бесконечные возможности. Ключ, оказавшись рядом с тобой, лишь отворил потаенную дверцу. Да, это удивительно! Поэтому треугольник на крышке табакерки и преобразовался в квадрат. Ты стал четвертой вершиной, новым звеном. Поэтому твоя жизнь не была напрасной, так же, как и жизнь каждого из нас. Все мы – звенья одной цепи. Каждый из нас либо уже знает свое предназначение, либо находится в его поиске. В итоге, фигура замыкается - Носитель передает Ключ Одному Из Семи, тот отправляет его Творцу, а Творец изменяет мир. Но появление четвертой вершины показало нам, что Творцом может стать каждый. 

Потрескавшиеся губы Степана расползлись в улыбке.

- Поэтому природа и скрывает знания от людей?

- Пытается... Потому что люди не всегда используют их во благо.

На некоторое время в комнате повисло молчание.

- Я очень рад вас видеть, - просипел Степан.

- Я тоже рад тебя видеть , - ответил Елизаров и, взглянув на часы, добавил: - Однако, мне пора. Не грусти. Барон Майер и Йохан огорчились бы, увидев тебя таким.

Елизаров легонько похлопал по одеялу в том месте, где находилось плечо Степана.

- Ключ с тобой?

- Нет, я спрятал его.

- Ты правильно сделал, - вновь улыбнулся Марк Захарович. – Места не называй. Никто не должен его знать. Время Ключа еще не пришло. И кстати, ты прочел мою записку, в которой я просил тебя положить в табакерку медный пятак?

-  Да.

- Ты положил?

- Да. Только не понял, зачем?

Марк Захарович улыбнулся:

- Пусть это останется моим маленьким секретом.

- Хорошо, - устало сказал Степан и вдруг прошептал: - Откуда она здесь?

Он даже попытался привстать, но из-за слабости ему это не удалось. Возле ног Елизарова сидела та самая белая собака, которую Степан видел во время дерзкой вылазки в немецкий тыл. Ее необычный взгляд Федорин запомнил на всю жизнь. Только раны на боку уже не было.