Страница 14 из 45
Двое вышеупомянутых, мои старые знакомые, совсем недавно таскавшие меня по пескам Сомэта, с прежней любезностью схватили меня под руки, но тот, что со шрамом, остановил их:
- Ну, ну, не так грубо. Всё таки её высочество обязано ему жизнью.
Они без удовольствия поставили меня на ноги. Шли быстро, словно на место в моей камере, а то и на виселице, стояла огромная очередь, которая каждую секунду всё пополнялась и пополнялась. Я уже успел придумать себе с десяток возможных вариантов развития событий, все их которых так или иначе заканчивались моей гибелью или тюрьмой. Признаться, я часто представлял себе ранее, как попаду из своего скучного серого мира из четырёх стен в другое место, куда более красочное и прекрасное, в котором смогу жить так, как посчитаю нужным, смогу делать то, что захочу. Когда я думал так, то далеко не представлял себе мировое господство, румяных девок, столы, ломящиеся от разнообразной еды или что-то ещё в таком духе. Уровень моих желаний, в силу скромности, ограничивался тогда свободой передвижения, каким-никаким доходом, чтобы с голоду не помереть, и средством обретения этого дохода — мечом, да поострее. Занятия у моего дедушки в зале, который он называл додзё, доводили меня до высшей точки человеческого наслаждения. Я забывал обо всём, когда держал в руках деревянный боккен или синай, отрабатывал ката или участвовал в спаррингах с другими учениками. Не хотелось бы хвастаться, но в виду того, что моей дед не был большим фанатом современной техники, единственным занятием, которому я мог уделять всё своё свободное время, было фехтование, и в нём я преуспел так, что редко прочие ученики моего дедушки могли одолеть меня. Во всяком случае мои ровесники. Нередко я выходил на дуэль с более взрослыми учениками, некоторые из которых состояли в других клубах или вовсе прилетали из-за границы, из Японии, где у моего деда было достаточно много товарищей по цеху. Сейчас, когда меня под пристальными взглядами вели неизвестно куда два широкоплечих типа с саблями, мне бы очень пригодилось заиметь у себя добрый меч. Не ручаюсь, что смог бы ранить хотя бы одного из них, вернее, уверен, что не смог бы, но сбежать и остаться при всех своих конечностях мне бы удалось. Конечно, при условии, если такой меч появился бы в моих руках сам собой сию же секунду.
Городские улочки тихо проплывали мимо. Погружённый в собственные мысли, я просто продолжал идти, машинально переставляя ноги и совсем не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Мы остановились перед небольшими деревянными воротами, по обеим сторонам от которых расположились два других стражника. Оба были вооружены длинными копьями, метра три в длину, и щитами, висящими на спинах. Одеты, как и все предыдущие, в одинакового цвета тканевые одежды с гербом в форме капли. Мои провожатые чуть подтолкнули меня вперёд, стоило мне остановиться, чтобы получше рассмотреть стражников. Один из них, что стоял слева, подошёл к воротам и открыл одну створку, впуская нас внутрь.
Ограждённая каменными стенами территория представляла собой военный городок, лагерь, в котором тренировались и жили местные солдаты. Некоторые из них стояли в спарринге друг против друга, другие, к моему огромнейшему интересу и удивлению, используя какие-то адские тренажёры и машины, тренировались, оттачивая непонятные на первый взгляд навыки. На одной из машин солдаты вдвоём вращали рычаги, прикреплённые к шестерням, заставляя ползти вперёд дорожку, обтянутую чем-то вроде кожи, и раскачиваться брёвна над ней. Третий же, стоя и перемещаясь по дорожке, уклонялся от брёвен, утыканных со всех сторон сучьями различной длины и формы. Некоторые из сучьев были заточены на конце, и стоящему на дорожке приходилось усерднее уклоняться от них или блокировать их мечом, не давая себя задеть. Мне удалось заметить, что на нём так же не было никакой брони, только рубаха да широкие свободные штаны. Как ни крути, а инструмент, надо сказать, по-настоящему адский. Учитывая силу, с которой двигались туда-сюда висящие над дорожкой брёвна, заострённый на конце сук мог вонзиться в тело человека так, что застрянет в нём и будет продолжать качаться вместе с бревном. Длиной странный тренажёр достигал метров десяти. После первой половины серьёзным препятствием становились другие брёвна, поменьше, вращающиеся снизу, прямо под ногами. Через них приходилось перешагивать или перепрыгивать, одновременно уклоняясь от тех, что маятниками шатались поперёк. Как только испытуемый добрался до второй половины тренажёра, ему удалось преодолеть лишь два препятствия у себя под ногами, после чего, во время очередного прыжка, он столкнулся с другим, с маятником, который выкинул его в сторону. Благо, видимо из гуманных соображений, маятники во второй половине тренажёра не были утыканы острыми кольями. Когда они столкнулись, я инстинктивно шикнул, чуть отвернувшись, словно сочувствуя его боли. Солдат не получил серьёзных повреждений, хоть и приложился спиной об землю так, чтобы другим двум, до того вращающим дорожку, пришлось помогать ему подняться на ноги.
- Заинтересовался? - услышал я громкий хрипящий голос откуда-то сверху, - Интересная штука, скажи? - Надо мной, на балконе второго этажа стоял, облокотившись на перила, коротко стриженный старик, улыбался во все зубы, которые на удивление были целы в полном составе, - А ну, - приказал он двоим, что сопровождали меня, - Возвращайтесь по своим делам. А ты, парень, заходи, поднимайся внутрь.
Зигмунд и Новель, молча вытянувшись по стойке «смирно», коротко склонили головы и, развернувшись, ушли. Я же, снова посмотрев на старика, не долго думая, вошёл внутрь. Это было небольшое здание, выложенное, кажется, из кирпича, весьма бледного, еле выделяющегося на фоне прочих желтовато-оранжевых конструкций. Внутри, в прохладной тени, было довольно просторно. Стоял небольшой деревянный стол со стулом, шкаф с кучей полок, уставленных книгами и свитками. Прямо по середине тянулась лестница, на вершине которой стоял уже знакомый мне старик, облачённый в тёмно-зелёный камзол, судя по количеству поблёскивающих медалей и значков — парадный. Только сейчас я заметил, что его правая рука, начиная от самого плеча, отсутствовала напрочь. Он стоял неподвижно, казалось, изучал меня. Его лицо, по сравнению с прочими, было явно лицом человека, белого от рождения. Оно лишь обрело лёгкий бронзовый оттенок, но кроме этого ничто не выдавало его пребывания в городе, который находится посреди пустыни.