Страница 74 из 77
- Чего за щеку держишься? Зуб болит? – Поинтересовалась Русана.
- Борун приложил, - пожаловался Тимур, отнимая ладонь от красной щеки и показывая след оплеухи друзьям. - Что он все время дерётся?
- Заслужил.
Скажи это Русана, Тимка стерпел бы. От друга услышать такое – обидно! Однако Славка не дал времени надуться, в темпе продолжил:
- Какого черта ты за сумкой побежал? Ну и оставили бы её там. Важность-то? Фонарик, два плаща и кубок Закира.
Вот тут Тимур просиял - настала минута его триумфа!
- Фиг ты угадал, Славка! Я столько доказательств собрал, что все поверят! И в мавзолее что прихватил! Покажу – закачаешься!
И он собрался вывернуть старую, изрядно потрёпанную сумку, которая дошла с ними из станицы Лайбовая в Сибирь, через древние Грецию и Египет.
- Обалдел? – Русана схватила Тимура за руку. – На улице-то зачем? Пошли домой, - и совсем поняв, что они вернулись, потеряно и жалобно попросила, - быстрее. Маме надо позвонить, а то она не в себе, я знаю…
Славка немедленно взял руководство:
- Мой дом ближе. Помчались через парк!
Русана подобрала свободный край сари, чтоб не развевался и не мешал, побежала короткими шажками вслед за мальчишками. Но Славка опомнился, сбавил темп. Через минуту троица поднималась по лестнице.
- А ключа у тебя нет, - ядовито заметил Тимур.
- Без проблем, - парировал друг, звоня к соседям.
- Слава? Тимур? А говорили, что пропали, - изумилась соседка, баба Люда, разглядывая пыльные хитоны мальчишек, запоминая выражение лиц и красивую девушку за их спинами.
- Нет, это слухи, - отрёкся Быстров-младший, выдергивая из старушечьей руки запасной комплект ключей, - вот же мы, перед вами.
Но пока дверь его квартиры не захлопнулась, он воспринимал спиной взгляд соседки, хотя облачко, которое окружало её, светилось золотисто и голубовато. Тимур водрузил сумку на центр стола:
- Смотрите!
Но смотреть никто не собирался. Русана уже набрала номер и кричала в трубку:
- Мама, я вернулась! Всё в порядке, ты слышишь? Я у Славы Быстрова, я жду. Приезжай, - и ещё много слов, которые нужны, чтобы успокоить родителей, и ни на что другое не годятся.
Тимур перехватил эстафету, дозвонился до мамы и успел доложиться, что он у друга. Остальные десять минут он молчал, поддакивал или отнекивался. Прекратил его мучения Славка, принявший душ и переодетый в свежую футболку. Друг вырвал телефонную трубку из руки закостеневшего Тимура:
- Тетя Лейла! Всё уже нормально, приезжайте к нам домой, - и прервал разговор.
Своей маме он позвонил в первую очередь:
- Алену Дмитриевну, пожалуйста. Мама, мы вернулись. Все. Мы у нас дома. Ждём тебя. Извини, я должен позвонить папе. Нет, мамочка, он пока не знает. Нет, я сам позвоню.
Русана стояла перед зеркалом, протирала лицо освежающим лосьоном Славкиной мамы и слушала, как Быстров-младший отчитывался перед Быстровым-старшим:
- Здравствуй, папа. Мы вернулись. Все вместе. И Русана. У нас дома. Всем уже позвонили. Думаю, все едут к нам. Согласен, так будет проще. Да. Маме – в первую очередь. Хорошо, папа.
- Говоришь, как взрослый, - заметила девушка, подновив красное пятнышко на лбу помадой Славкиной мамы.
- Ты зря это, - покачал головой тот, застеснявшись в очередной раз, - мама не любит, когда её вещами пользуются…
- Так не говори, она и не узнает. Я же чуть-чуть, незаметно.
Тут в дверь позвонили.
- Мама, - в три голоса закричали подростки и бросились открывать дверь.
Ворвалась Наталья Михайловна, вцепилась в дочь и принялась осматривать и ощупывать, причитать и донимать расспросами:
- Русечка, родная моя! Господи боже мой, живая! Похудела-то как, осунулась… А это что? Кровь? Покажи, - Лихачёва-старшая попыталась стереть красную точку.
Русана отстранилась, перехватила мамину руку:
- Не кровь, а символ брахманки. Я в Индии была, видишь?
И она покружилась, демонстрируя сари. Славка залюбовался, а Наталья Михайловна горестно всплеснула руками:
- В Индии? Я так и знала, я знала, знала – добром это не кончится… Домечталась? Я тебя просила, брось ты свою йогу, а ты! Ну, всё, теперь я с тебя не слезу, пока не бросишь эту чушь! Поклянись!
- Мама!
- Ты смерти моей хочешь? Я третьего раза не переживу!
Радость Натальи Михайловны стремительно превращалась в нечто совершенно невозможное, в какие-то угрозы со слезами. Тимур толкнул друга: