Страница 218 из 220
Я мечтала об этом. Ну, еще бы, ведь об этом мечтает любая девочка. Даже если она много лет жила в детском доме. И я тоже мечтала, я же не исключение из правил, правда? О свадьбе. Белом платье в пол, красавце-женихе, который непременно любит меня всем сердцем, о чёрном лимузине, поданном к парадному крыльцу отчего дома. О том, что отец, взяв меня под руку, поведёт любимую дочку под венец. Он, конечно, будет сдерживать слёзы, но я-то замечу, что прозрачные капельки дерзко коснулись его глаз. И мне будет больно видеть их. Я дотянусь до отцовского лица и губами сотру слезинки с глаз. Улыбнусь. И он улыбнётся мне в ответ. Я знаю, что он счастлив за меня. Он меня любит. И я люблю его. Больше жизни. Нас ничто не разлучит больше - даже эта сама жизнь. Но сейчас он должен отдать меня другому мужчине. Тому, кто тоже любит меня больше всего на свете. Тому, кому моя любовь нужнее! Без который этот мужчина не сможет существовать. Хотя, наверное, я обманываю себя... Он сможет. Он - сможет. Хотя бы потому, что каждый день своего существования будет убивать на то, чтобы доказать, что он - достоин того, чтобы я его любила. И достанет меня до такой степени, что я не смогу не сказать ему "да"!
Он умеет добиваться своего. Любыми способами. Хотя в случае со мной любые способы скорректировались. И, о Боже, как он злится от этого, видели бы вы! Наблюдать за ним в такие моменты презабавнейше, знаете ли. Я имею в виду в те мгновения, когда очередная ссора на какие-то минуты разводит нас в разные углы комнаты, раздосадованных, разозлённых, обиженных.
Он весь напряжённый, взбудораженный, безумный и немного сумасшедший: руки сжаты в кулаки, спина - тетивой, плечи выпрямлены, а на лице демонская гримаса. Он сверкающими глазами смотрит на меня. Думает, что узоры на мне огненные вышьет? Зря. Неужели еще не понял, что на меня эти его штучки не действуют? Уже - не действуют. Я тоже зла, кстати говоря. Хмурюсь, смотрю на него волком из-под сведённых бровей, губы тонкой ниточкой, и глаза - тоже сверкают. Я молчу. Он тоже молчит. Я - принципиально ничего не говорю ему, знаю, что излишне. А он - боится сказать что-то не то, это я тоже знаю наверняка. Наша игра "в молчанку" может продолжаться от пары минут до получаса. И сколько бы она ни тянулась, Штефан всегда проигрывает в ней. Почти всегда...
- Ты же не думаешь, что эта маленькая... недомолвка выведет меня из себя? - И говорит таким тоном, будто не он мгновение назад был настолько взбешен, что готов был крушить стены. Спокойный такой голос, беспечный, осведомляющийся.
- А ты разве только что не это продемонстрировал? - Я тоже спокойна. Ему в ответ. Хотя держаться очень трудно. А ему каково, даже и представлять боюсь. Испепеляющий, импульсивный, жаркий раздражитель!
В такие моменты я стараюсь встать около двери, чтобы при возможности не выпустить его из комнаты. Чем всё закончиться вне её стен, мне известно. Это только вначале я была неосторожна, выпустив его в коридор... прогуляться по дому. За что потом сама же и кляла себя последними словами. Этот изверг сорвал ярость на слугах! Нет, он их не бил, но наорал так, что бедняги, которые еще и не привыкли к тому, что хозяин больше "рук не распускает", всё ждали, когда же их под белы рученьки проводят в подвальные помещения.
О, я прекрасно их понимаю. Штефан мог кричать так, что даже я кривилась, боясь, что и мне влетит. Хотя о чём это я? Мне уже не влетит. Никогда. Он не поднимет на меня руку. И кричать не станет. Без причины. Всегда сдержаться пытается. Сопит, ворчит, яростно что-то бормочет себе под нос, но очень редко - кричит на меня.
- Что я только что демонстрировал? - Он двинулся ко мне. На лице то самое выражение, которое многое обещает. Но от которого мне по-прежнему хочется пятиться к стене. По привычке. Или чтобы его подразнить. - Чудеса выдержки. - Он хмыкнул и обошёл кресло, направляясь ко мне. - Могла бы меня... погладить за это, нет?
- По головке? - скривилась я.
- Какая же ты пошлая! - ухмыльнувшись, весело воскликнул Штефан. - Я вырастил сексуальное чудовище!
Я покраснела. И думать о том, что Штефан прекрасно это видит, потому и улыбается во все свои тридцать два зуба, я отказывалась категорически. Я начинаю пятиться, не проронив и слова.
- Ладно, как скажешь, - продолжал он улыбаться, продвигаясь ко мне, - можешь и по головке погладить. Когда ты просишь, я не могу тебе отказать. - Он уже стоит напротив. Позади меня - только стена, в которую я уже упираюсь лопатками, а впереди - сделать только шаг, и Штефан. Этот несносный, самодовольный, наглый, отъявленный!.. Мой мужчина!
Последний шаг, что нас разделяет, мы преодолеваем одновременно. И застываем в объятьях друг друга. Его ладони в моих распущенных по плечам и спине волосам, мои - на его груди, скользят, дерзко забираясь под рубашку. Штефан, кажется, что-то рычит мне прямо в губы, а я, улыбаясь, отрываюсь от его губ на мгновение. Лишь для того, чтобы всадить в наглого Князя насмешливую шпильку:
- Ну, не рычи, не рычи, мой тигруля. Если не захочешь, не будет тебе никакой "погладить по го..."
Закончить я не успеваю, потому что Штефан с яростным рыком привлекает меня к себе, кажется, впечатывая в себя, впиваясь в губы поцелуем-отмщением, сурово-страстным, проникновенным. И шепчет между ними:
- Сексуальное чудовище!.. Моё сексуальное чудовище...
А мне не хватает сил даже на то, чтобы улыбнуться этим, произнесённым горловым стоном, словам. Потому что голова уже кружится, а его ладони продолжают исследовать моё тело, пробираясь под тонкий шёлк платья, обнажая ноги. Это кто еще из нас двоих сексуальное чудовище!..