Мои уродства меня украшают

Клара

Это сейчас я сильная, это сейчас я могу контролировать дарованные папой гены. Когда же была ребенком, не могла. Моя аура просыпалась, стоило мне разозлиться, а из-за моего характера я злилась часто. Сами посудите мало кому понравится, если по двадцать раз на дню чувствуешь адский ужас? Вот и другим сиротам из приюта и воспитателям не нравилось. Особенно не нравилось это директору, так что он придумал свой способ наказания для меня – подвал. Можно сказать, подвал, ну и что там страшного? Вот только отцовской силы тогда не было у меня, только быстрое заживление. Вот на него и рассчитывал директор, бросая меня в грязный подвал, кишащий огромными крысами.

  Вздрогнула, чувствуя собственный ужас, почти вспомнив как это – когда тебя едят заживо.

   Часто бывало в приюте обо мне забывали на несколько дней. Так что держалась только на силе воли, пускай и иногда проклиная свою регенерацию. Свою же силу я обрела только после того как обо мне забыли на целую неделю, хотя мне в полной кишащей крысами темноте — это время показалось вечностью. Тогда мой удар был намного слабее, и чтобы расквасить лицо директору я била долго, испытывая такую злость, как никогда в жизни до этого. Я бросила его в подвал, к крысам на ужин. Он кричал, когда эти твари начали есть его живьем. А я стояла за дверью и улыбалась, не давая охранникам помочь ему выбраться оттуда. Любое милосердие к этому человеку исчезло во мне, после того как он решил наказывать так не только меня. У меня было заживление, шанс на выживание. У Сью, Марка, Сабины и Отто этого шанса не было.

  Сью, маленькая девочка с кудряшками, мама у нее была орком, папа человеком. У орков большой стыд, когда появляются дети от других рас, особенно у женщин. К тому же, у нее даже кожа имела светлый цвет, никакого зеленого оттенка. Только глаза неестественного зеленого оттенка, я до сих пор помню их. Помню, что она любила сладкое, и однажды своровала с подноса обеда директора маленький эклер. За это ее и бросили в подвал. Крысы съели ее за час, пока мы пытались высвободить ее из адской ловушки. Помню, как она кричала, как звала маму, которой никогда не знала. Помню, как она плакала и завывала, моля выпустить ее оттуда. Никто не выпустил, и мы с Марком, Сабиной и Отто не смогли ничего сделать, даже подравшись с охранником, только попали в лазарет.

  Сабина, помесь эльфа и человека, немного старше меня, кажется понимала, что нас накажут за попытку спасти Сью. Она так долго плакала, что яркие голубые глаза потухли, а светлые волосы стали седыми. Наверное, Нальнар понравился мне сначала тем, что у него были такие же короткие светлые волосы и почти такие же яркие глаза. Девочкам не разрешали носить длинные волосы, подстригали коротко от вшей. Ее забрали из лазарета через три дня.

      Еще через день пришли за Отто. Небольшой щуплый парнишка, как я, совсем похож на человека. Никто и не сказал бы что он сын русалки. Он всегда смеялся рассказывая, как русалка как-то повстречала красивого моряка, но что-то у нее пошло не по плану и впервые у русалки родилась не маленькая русалка, а почти обычный мальчик. Она попыталась отдать ребенка отцу, но тот давно сгинул в море, так и попал Отто к нам в приют. Он был обычным парнем, не считая того, что мог дышать под водой.

  Последним был Марк. Мне кажется я его любила больше всех, он всегда заступался за нас, потому что был старше на год. До сих пор не знаю зачем его держали в приюте, ведь он был обычным пареньком. У него даже магический дар был, небольшой, но был. Он мог поджигать фитиль на расстоянии. Когда его забирали, мы оба уже знали куда.  Марк обнял меня на прощание и шепнул только одно слово: «Живи!».

  Через два дня забрали и меня. Перед тем как бросить обратно в подвал, директор сказал, что мои друзья ждут меня на том свете. Всадил в бок нож и бросил во мрак, истекающую кровью. Помню тот ужас, тот страх. Помню сладковатый запах гнилой плоти и жареного мяса. Сью съели полностью, ее кости так и остались лежать в куче порванной одежды, я узнала ее по маленькой золотой крышке от какого-то напитка, что подарила ей. Даже в почти полной тьме она посверкивала.

   Никто не выжил, из них не выжил никто. Крысы растаскали тела на части, обглодали до костей, и большинство унесли с собой в канализацию. На стене остались следы огня, несколько крыс поджарил Марк, но слишком мало, для того чтобы надеяться на то, что он выжил.

 Когда я поняла, что это правда, что это не просто страшный сон, меня обуял такой гнев на себя, на директора, на охранника, что моя аура заполнила весь подвал, заставив крыс бежать в ужасе. Я бесполезна, когда боюсь, когда в отчаянье, аура проявляется только когда зла и в гневе. Возможно зная это, директор потому и приказал наказывать нас по одиночке, делая перерывы, чтобы крысы снова проголодались.  Вот только быть всю неделю в гневе я не могла, тогда крысы снова возвращались. Меня охватывала то звериная ярость, то почти беспомощная апатия от пережитого ужаса и отчаянья. От голода и отсутствия сна начались галлюцинации, и я разговаривала сама с собой, как мантру повторяя последнее слово Марка: «Живи».

  Когда последние крики директора стихли я ощутила такое счастье от своей мести, что с ним сравнится только глубина отчаянья, что последовала за этим. Его смерть не вернула мне моих друзей, моих некровных братьев и сестер. Мне исполнилось всего пятнадцать лет, когда я впервые убила человека, когда я впервые получила силу великана. Наверное, никто кроме самих великанов не знает, какая чудовищная плата за их могущество – чужая отобранная жизнь.

  Почему я вспомнила об этом так не вовремя? Стираю рукой кровь с лица, чувствуя, как все тело дрожит. Мой маг залечил себе лицо, но из его груди все еще торчит штырь. Просто ходячий мертвец.

— Маг, тебе помочь? – спрашиваю слегка улыбаясь.

Мгновение и он передо мной, меч почти протыкает мой живот, и я понимаю, что раньше он был несерьезен. В последнее мгновение клинок только проходится возле живота, разрезав рубашку. Длинные испачканные в крови пальцы хватают за шею и больно сжимают ее.

— Это я тебе сейчас, «помогу», – он наклоняется к губам, но не целует по-настоящему.

Тело пронзают маленькие иголки, ощущение до боли знакомое. В отеле он делал так же! Знать бы, что за штука? В прошлый раз, я смогла отвлечь его от этого болезненного «поцелуя», почему бы не попробовать сейчас? Но мне не дали и шанса двинуться с места, холодное лезвие меча приставили к шее, второй рукой удерживая за руку.

Некромант и сейчас не серьёзен. Даже приставив меч к моей шее, он не собирается меня убивать, я знаю. Все это время я думала, что у меня превосходство над ним. Но что если я ошибалась? Не важно, как я сильна, если он может провести мгновенную атаку, от которой просто невозможно уклониться.

Кажется, я совершила огромную ошибку, когда пошла за ним из библиотеки. Улыбается так, как умеет только он, и целует меня снова, но не так, не как некромант, высасывая из меня энергию, а как мой маг, мой жестокий и беспощадный Игнат. По телу идут предательские мурашки, ноги подкашиваются, силы покидают меня и становится в разы больнее чем от его специфического «поцелуя». Просто потому, что я хочу большего. Но знаю, что он только дразнит меня, и ничего больше не будет.

Нет, я совершила огромную ошибку, когда выбрала именно его в отцы своему ребенку. Слишком силен, слишком умен, слишком красив, слишком соблазнителен, слишком хорош, слишком эгоист, слишком гад, слишком маг, слишком некромант… В нем всего слишком много. Так много, что я не знаю, как мне удержаться чтобы наша одна единственная ночь не превратилась во всю жизнь.

Поцелуй прекратился по его желанию внезапно для меня. Ноги ватные, дыхание сбилось, а все тело так и ломит от желания поближе прижаться к нему, даже несмотря на меч у горла. Посмотрел на мои распухшие губы, красные щеки, затуманенные от желания глаза и в конце на торчащие сквозь рубашку соски и так довольно улыбнулся, что мне захотелось наплевать на меч у горла и съездить ему по роже еще раз.

— А ты, я так вижу, скучала, – он улыбнулся еще шире и мне стало понятно почему меня так бесила его наглая молодая рожа. Все дело не в ней, а в его самодовольной эгоистичной натуре, просто шрам слегка уменьшает эффект омерзения от его самодовольной улыбки.

Как-то не в тему вспомнился Нальнар и его поцелуй в коридоре. Мне его не хватало, я думала о нем, но скучала ли? При этом мне не было скучно, когда я доводила Нальнара или пыталась вытащить Пепу из лабораторной комнаты. Подняла руку и похлопала мага по плечу.

— Ну да , ну да… — прошептала сладко улыбаясь, всем своим видом показывая, что просто щажу чувства некроманта.

Его зубы скрипнули очень громко, выдавая его злость, скрытую за холодной улыбкой.

— Меч уберу если пообещаешь, что не будешь махать руками, – прохладно предложил он и я только кивнула, ни на что на самом деле не соглашаясь. Маг помедлил секунду и убрал меч от моего горла, сразу отступив на шаг назад, как будто ожидая моего удара. Снисходительно улыбнулась, наглядно показывая кто тут кого боится.

— Так что ты здесь забыла, великанша? Меня искала? – он улыбнулся, даже когда его голос переполнен самомнения, мне нравится его тембр.

Вот только меня смущает тот факт, что уже поздно, и вход в общагу будет закрыт через час. Я бы разумеется, могла потешить себя мыслью о повторении прошлой ночи, но вот только я устала, замерзла и голодна. Маг же явно не настроен на продолжение, к тому же я все еще не знаю, получилось ли мне забеременеть с того раза. Если бы я знала точно, что не получилось, возможно я бы рискнула еще раз. Но сейчас я похоже явно не в форме, без настоек Пепы, есть ли у меня шанс сбежать от некроманта сейчас?

— Да нет, это ты сам меня нашел. Увидела тебя на работе и решила так сказать поздороваться, а то так и не успела в прошлый раз попрощаться, – улыбаясь отступила на шаг, сейчас ногой как дам по строительному мусору, пыль поднимется и тихо смоюсь.

Собралась сказать: «Прощай» и, махая ручкой на прощание, смыться, но не смогла.

— Так ты и правда потаскуха Жизель? – его приятный голос не имел интонации, хотя я в нем ощутила и злость, и обиду, отвращение, пренебрежение… Там было столько неприятных эмоций, что стало тошно. Но все это я поняла потом, когда уже отшвырнула его за развалины особняка, прямиком на одну из огромных елей. Меня взяла такая злость, что остановить себя я просто не могла. Рассудок покинул меня, как в отеле, когда он меня мужиком назвал.

Перепрыгнула огромные обломки стены и увидела перепуганную толпу. Какая-то старая тетка выла что-то об «элитном клубе», рядышком с ней собрались «нимфы». Клиенты же причитали, грозились, чуть не нападали на беззащитных голых тружениц нелёгкой профессии.

— Да я вас комиссарам сдам, потаскухи долбанные! Меня чуть не убили! – кричал какой-то полураздетый толстячок.

— Хочешь сделаю «не чуть»? – оскалилась на него, поскольку тот перекрывал дорогу, он убежал почти сразу, как и остальные клиенты.

— Дорогу! – крикнула, идя сквозь толпу полуголых «нимф». Те завизжали и бросились врассыпную, маг уже восстановился, но с ели слезать похоже не собирается.

— Слезай, мать твою! – провопила я и пнула толстый ствол ногой.

На удивление дерево никак не хотелось ломаться, или все дело в том, что я устала и хочу есть? С дерева не послышалось ни звука, попыталась разглядеть его в густых ветках / зарослях, но не смогла. С раздражением пнула соседнюю ель и услышала женский крик.

— Ваааааааааааа!!! Не на надо! Спасите, спасите меня! – завизжала «нимфа» с верхушки если, и я с удивлением поняла, что это та самая, которая моего мага под ручку брала.

— ИГНАТ!!! – заорала во все горло.

С верхушки нужной мне ели ни звука, а вот «нимфа» во все горло плачет крокодильими слезами.

— Игнат! – ноль реакции, захотелось заорать «некромант», но слишком небезопасно это. – Если ты сейчас же оттуда не слезешь, я вас обоих убью!

— Не надо! Вааааааа… — закричала тут же моя будущая жертва с соседнего дерева. С нужного дерева я же услышала короткое и не громкое:

— Нет.

— Что значит «нет»? Что значит «нет»?! М-МАГ!!! – завопила в гневе и со всей дури начала бить дерево по толстому стволу.

Несколько ударов, дерево начинает трещать, наклоняться и падать. Ну и что сделал мой некромант в такой ситуации? Взял бы, спустился «по-хорошему». Но нет, он свернул на пусть самоубийцы и перепрыгнул на соседнюю ель. Причем не просто на соседнюю, а именно на ту, где пигалица светила еле прикрытым задом. С громким криком «спаситель» она бросилась ему на шею, более того целуя в лицо.