Страница 31 из 145
Я ожидал колкости или чего еще в ее стиле, но только не того, что она резко поднимется и помчится к двери. Всего долю секунды пребывал в полном шоке, а потом звериные инстинкты взяли верх. Телепортировался и схватил ее за живот и бросил подальше от двери на пол.
— Ты издеваешься? — зарычал на нее, мысленно взвешивая, чего ее выходка вызвала во мне больше: желания или злости?
Когда она тут же подскочила и побежала к дыре в стене, понял, что все-таки злости. Телепортировался снова, схватил и завалил опять на пол, на этот раз, придавив к полу своим телом. Она пыталась вырваться и убежать, но на мое удивление не била меня, только случайно в челюсть дала лбом.
— Прекрати вырываться, я тебя все равно никогда не отпущу! — говорю, и к моему удивлению она затихает и смирно лежит подо мной.
Это что вообще было такое?
Протянула руку и погладила щеку, отвлекая от желания придушить ее к чёрту. Подалась вперед, чтобы поцеловать, но я не дал ей, прижав к полу. Взвыла недовольная тем, что я не дал ей этого сделать.
То в постель хочет затащить, то тянет с этим, то убегает, то снова лезет целоваться! Что с ней вообще происходит?!
— Ты сумасшедшая? — спросил прищурившись, не особо надеясь на ответ.
— Есть немножко, — призналась с невинной улыбкой.
Застонал чувствуя, как низко я пал, уткнулся лицом в ее шею слыша, как бешено бьется ее сердце. Пускай она и возбуждена, пульс все равно не может быть таким быстрым — странно. Это ее особенность? Прислушался к себе с удивлением замечая, что мой пульс бьется так же часто как и ее. Что-то тут не так.
Поднял голову и задал в лоб интересующий меня вопрос:
— Тебя подослал Вальтер?
Молчит, отстраненно смотря только на мои губы, что раздражает.
— Отвечай! Правду! — крикнул почему-то, испугав ее этим.
— Нет, — сказала она, и я поверил, с первого раза поверил.
Дело не во мне, одурманенном зельем, дело в том, как оно подействовало на великаншу. Ответ она выкрикнула почти сразу, испугавшись чего-то, но явно не меня.
— Один из его приспешников? — на всякий случай уточнил.
— Нет.
— Уверена? — то, что она отвечает почти сразу, ещё больше настораживает.
— ДА! — разозлилась, — Кто вообще такой, этот Вальтер?
На ее вопрос я не собирался отвечать, но, несмотря на свое желание почему-то ответил:
— Советник короля.
Великанша присвистнула, получается и вправду не знает его?
— Ты не врешь? — почему она разговаривает со мной, а не играется или молчит как раньше?
— Не сейчас, — закусила губу, с досадой на лице.
— Не сейчас? А когда же соврала? — улыбаюсь иронично, не надеясь на ответ.
— Имя, — шепчет она зло, и я понимаю, что в этом она могла признать только в одном случае — это было совсем не любовное зелье, а скорее всего недоделанное зелье подчинения.
— Ну и как же тебя зовут? — поинтересовался будничным тоном, хотя на самом деле слежу за ее мимикой, напряженно пытаясь понять, угадал ли, что за отрава была в пузырьке.
— Кларисса, — отвечает великанша, кривясь и вызвав у меня удивление.
Вроде бы внизу она назвалась Риссой, или как-то так. И что же, выходит зелье настолько сильное, что эта дура назовет свое имя и фамилию?
— А полностью? — улыбаюсь, чувствуя себя как в лаборатории во время очередного эксперимента. Вот только подопытный кролик зло прищурился и стиснул зубы не желая отвечать. Значит зелье слабенькое, пытался сделать какой-то дилетант. Пропустил момент, когда это началось, но почти сразу ее лицо исказилось от боли, ее руки начали неестественно трястись, как будто в припадке почти до хруста напрягая мышцы. Должно быть чертовски больно.
— Можешь не отвечать на этот вопрос, — дал приказ, заставляя себя думать о том, что это только потому, что информация о том, кто она такая мне не нужна, спросил просто так, чтобы проверить действие зелья.
— И где же ты взяла зелье подчинения?
— Украла, — получил лаконичный короткий ответ.
— Ничего иного я от тебя и не ожидал, — как же она соблазнительно надувает губы, когда злится, — слабенькое оно у тебя, рецептура плохая.
— Уверен? — ядовито поинтересовалась она и я очутился в аду.
Что-то похожее на болезненную судорогу поднялось от ног заставляя ощущать адскую боль, с которой просто ничего не возможно было поделать.