Страница 21 из 224
Его лицо было не просто бледным, а белым, как мел. Под глазами пролегли темные круги. Зябко поежившись, Евангелион дрожащим, ослабленным голосом пролепетал:
- М..мне холодно...отец Даниил.
Игнат обвел присутствующих ошарашенным взором, и теряя терпение требовательно провозгласил:
- Может мне уже кто-то, что-то объяснит?!
Даниил поднялся на ноги, держа на руках дрожащего, прижавшегося к его груди мальчика. Бросив на Игната осуждающий взор, он тут же резко ответил:
- Нет времени объяснять! Не видишь, ребенку плохо!?
Игнат испуганно окинул взором ослабшего Евангелиона, глаза которого начали непроизвольно закрываться, а тело било дрожью.
- Неси его в дом скорее!-рявкнул мужчина, жестом указывая в сторону своего дома. Перепуганные друзья мальчика тут же последовали за Даниилом, но Игнат проворно заступил им дорогу, строго проговорив:
- А вы сейчас же объясните мне, что тут произошло! -затем он обвел сердитым взором Феликса и Алешу, и еще строже, почти срываясь на крик добавил:
- И почему вы, ребята, вообще покинули двор без разрешения!?
Влетев в дом, Даниил пустился в комнату. И резко остановившись возле небольшой кровати, осторожно уложил на нее Евангелиона. Мальчика било крупной дрожью, а глаза осторожно приоткрылись, жалобно смотря на перепуганного настоятеля. Присев рядом, на край кровати, Даниил взял Евангелиона за руки и встревоженным, дрожащим голосом спросил:
- Что с тобой, мой мальчик?
Евангелион зажмурился от резкой боли, охватившей грудь и едва слышным, хриплым голосом ответил:
- Я не знаю...отец Даниил. Сначала меня бросило в жар, а потом перед глазами все резко потемнело, и я...я ничего больше не помню.
- А сейчас?- встревоженно вопросил настоятель, смотря на дрожащего мальчика испуганными глазами,- Сейчас ты что чувствуешь?
Евангелион ощутил резкую головную боль, и тихонько застонав, прикрыл глаза. Настоятель крепче сжал его холодные ладони, и дрожащим от страха голосом обратился к мальчику:
- Евангелион! Не молчи, мальчик мой!
Мальчик судорожно поежился, и прикрывая глаза от внезапно навалившейся слабости, едва слышно проговорил:
- Мне очень холодно...
Даниил тут же лихорадочно огляделся вокруг. И его взгляд зацепился за сложенное на стуле, стоявшем у кровати, одеяле. Выпустив холодные руки ребенка из своих ладоней, мужчина пружиной подскочил с кровати, и в несколько шагов преодолев расстояние до стула, схватил одеяло и метнулся обратно. Осторожно укрыв подрагивающего ребенка, Даниил опустился на колени, рядом с кроватью и провел ладонью по его черным, растрепанным волосам, ласково проговорив:
- Все будет хорошо, мальчик мой. Ты скоро поправишься.
Сердце в груди испуганно сжималось от одного взгляда на бледного, как смерть мальчика. Который выглядел слабым и беспомощным. Медленно приглаживая волосы ребенка, Даниил тихим, хриплым голосом вымолвил:
- Что же с тобой произошло, дитя мое?
Неожиданно его внимание привлек скрип входной двери, и громкий топот приближающихся шагов. Резко обернувшись, Даниил увидел в дверном проеме запыханных, и перепуганных детей. Позади которых стоял не менее перепуганный Игнат. Протиснувшись между детьми вперед, мужчина подошел к кровати и склонился над Евангелионом. Мальчик лежал укрытый одеялом, а глаза его были закрыты. По телу все еще шла дрожь, а дыхание стало хриплым и тяжелым. Вскочив на ноги, Даниил повернулся к Игнату, который с задумчивым лицом осматривал ребенка, и схватив того за руку умоляюще простонал:
- Игнат! Сделай что-нибудь! Помоги ему!
Мужчина искоса глянул на встревоженного настоятеля, и отстраняясь от ребенка ответил:
- Помогу, чем смогу. Пока в чувства его приведите. А я сейчас вернусь.
И не сказав больше ни слова, Игнат развернулся и вышел из комнаты. Феликс проводил отца заинтересованным взором, и тут же бросился к кровати, где уже столпились остальные дети.
**************
Когда Игнат вернулся в комнату, мальчик уже сидел в кровати, подрагивая в объятиях Даниила. Мужчина с жалостью посмотрел на бледного ребенка, и подойдя к нему, протянул кружку со словами:
- Выпей. Полегчает.
Евангелион медленно протянул трясущиеся руки к кружке, и взяв ее, поднес к губам. Остальные молча наблюдали за тем, как мальчик медленно пьет то, что дал ему Игнат. Сам же мужчина наблюдал за ребенком с большим интересом. Когда мальчик протянул Игнату пустую кружку, Даниил на мгновение замер, вглядываясь в лицо внука. Ему действительно стало лучше. Это было видно по розовевшим щекам и глазам ребенка. Бледные, пересохшие губы снова порозовели, а дрожь отступила. Глубоко вздохнув и почувствовав облегчение, мальчик посмотрел на Игната, и тихо промолвил:
- Спасибо.
Игнат едва заметно улыбнулся, крепко сжав в руках пустую кружку и осторожно спросил:
- Ты что нибудь помнишь?
Евангелион задумался, потирая пальцами виски. Голова уже не болела, но вспомнить то, что произошло- не удавалось. Словно из памяти вырезали приличный кусок чего-то важного. Тяжело вздохнув, мальчик с сожалением ответил:
- Ничего не помню.
Игнат покачал головой, и разворачиваясь к двери, тихо произнес:
- Рано или поздно обязательно вспомнишь.
Затем окинул строгим, предостерегающим взглядом друзей мальчика, которые стояли рядом, и вышел из комнаты. Даниил тут же поднялся на ноги, и последовал за мужчиной.
Выйдя в просторную кухню, Даниил увидел, что Игнат стоит возле небольшого окна и что-то высматривает. Подойдя к нему, Даниил осторожно положил руку на плечо Игната, и тихо спросил: