Страница 13 из 224
Повисла пауза. Священник молчал в явном желании дать Даниилу возможность обдумать все, как следует. Даниил же отрицательно качнул головой, и настойчиво повторил:
- Я не избавлюсь от него. И решение мое- окончательное.
- И, как же вы намерены его растить? Начнете заниматься жертвоприношениями и поить его кровью?- в голосе священника прозвучали нотки сарказма. Он злобно сощурился, смотря на мужчину в упор: - Вы никогда не сделаете из чудовища человека. Как бы вам того не хотелось. И советую хорошенько прислушаться к моим словам. Одна ваша ошибка может стоить огромных жертв.
От проницательного, тяжелого взгляда Ефима настоятель внутренне сжался. Но голос не подвел. Прозвучал холодно, и предельно серьезно:
- Этот малыш будет воспитываться, как человек. И я не собираюсь поить его человеческой кровью. Он будет жить, как все обычные люди. И никто никогда не узнает о том, как он появился на свет, и кем был его отец.
- Допустим. Но, что если его вампирская сущность все же возьмет верх над человечностью?-теперь священник смотрел на настоятеля в упор, суровым взглядом, а голос стал еще тише и холоднее: - Готовы ли вы принять на себя столь большой грех, и растить дьявола?
На губах настоятеля появилась кривая усмешка, и он так же холодно произнес:
- Не больший грех, чем убийство ни в чем еще не повинного младенца.
Затем Даниил смирил священника долгим взглядом, и тихо, внушительно прибавил:
- В Вас, уважаемый батюшка, сейчас говорит чувство безысходности и злобы не на ребенка, а на Владислава. Ведь той погибшей девушкой была Ваша сестра. Вы так и не смогли смириться с ее смертью. И пытаетесь выместить всю свою злость на младенце. Но, разве это правильно?
Лицо Ефима дернулось, как от пощечины, а губы предательски задрожали. Наблюдая за тем, как резко побледневшее лицо священника становится мрачным, Даниил понял, что попал в точку.
Но ответных слов от Ефима не последовало. Священник судорожно вздохнул, на мгновение прикрыв глаза, и словно, что-то для себя решая. И минуту спустя предельно серьезным тоном изрек:
- Что ж, отец Даниил. Думаю, вы понимаете, что принимая подобное решение вы возлагаете на себя огромную ответственность не только за будущее этого ребенка, но и будущее многих других людей. Но вам следует знать несколько важных вещей.
Настоятель внимательно посмотрел на Ефима.
- Ваш внук будет лишен возможности стать крещенным,-твердо заявил Ефим, посмотрев на настоятеля из-под густых бровей. Мгновенье спустя священник разом посуровел и испытующе, впился взглядом в настоятеля. А потом медленно, в грубой интонации произнес:
- И на протяжении всей его жизни церковь будет пристально наблюдать за ним. И если этот мальчик ни дай Господи оступится, его ждет смерть. И вы уже не сможете его спасти.
Лицо Ефима мгновенно стало жестким, и он медленно отворачиваясь, резко произнес:
- Не смею вас больше задерживать, отец Даниил.
- И все таки, вы утратили самые главные черты священнослужителя. Смирение и благодетель, батюшка.- донесся до него тихий, осуждающий голос Даниила.
И священник обернувшись через плечо, резко бросил в ответ:
- Мои смирение и благодетель- умерли вместе с моей сестрой!
Но ответом ему был лишь легкий скрип закрывшейся парадной двери.
*************
НЕДЕЛЮ СПУСТЯ.
В один прекрасный день случилась огромная неприятность. У кормилицы малыша неожиданно перегорело молоко. Еще вчера вечером отец Даниил послал письмо своему старому знакомому, с просьбой помочь найти в станице кормилицу. Последнее молоко, любезно оставленное Наденькой, еще утром кончилось. И настоятель попросил Имануила согреть козьего молока, чтобы накормить малыша. Младенец еще спал в колыбели, сотворенной золотыми ручками старших послушников. А настоятель нетерпеливо мерил шагами келью, в ожидании Игната. Сердце неспокойно колотилось в груди, а время беспощадно тянулось. Пейзаж за окном радовал глаз, но совсем не радовал разум. Прошедший ночью снегопад засыпал всю округу снегом. И лишь где-то вдалеке виднелась едва расчищенная от снежных завалов дорога, ведущая к станице. Отвернувшись от окна, настоятель бросил тревожный взгляд на колыбельку. Которая начала медленно покачиваться, дав понять, что младенец просыпается. Не успел Даниил подскочить к колыбели, как келью залил громкий, детский плач. Осторожно взяв мальчика на руки, настоятель прижал его к груди, и медленно покачивая, ласково произнес:
- Тише, мальчик мой. Тише. Сейчас Имануил принесет молочка, и мы тебя покормим.
Не успел он это произнести, как дверь с легким скрипом отворилась, и вошел послушник. Увидев, что малыш уже проснулся, паренек подскочил к настоятелю, и протянув тому поильник с теплым молоком, с улыбкой посмотрел на плачущее дитя. Как только Даниил взял в руки поильник, и принялся осторожно поить малыша, плач мгновенно прекратился.
- Ты же мой хорошенький!- ласково пропел Имануил, с доброй улыбкой глядя на младенца, пьющего молоко. Как вдруг ребенок резко зашелся тихим кашлем. Резко отняв у малыша серебряную лодочку, настоятель с застывшим на лице ужасом развернул дитя на бочок, сильнее прижав к себе, и с беспокойством наблюдая за тем, как кашель ребенка затихает. В помещении снова раздался громкий плач, а попытка настоятеля напоить ребенка снова, ни к чему не привела. Дитя отчаянно отворачивало головку от подносимого к нему поильника. А мгновенье спустя малыш повернул голову на бок, прижавшись лбом к груди настоятеля, срыгнул то, что выпил пару минут назад, и снова зашелся громким плачем. Не на шутку испуганный Даниил принялся качать его на руках, чтобы успокоить. А стоявший рядом Имануил обеспокоенно спросил:
- Что с ним, батюшка?
- Кажется, молоко не подошло.- с опаской ответил Даниил, и жалобно посмотрев на плачущее дитя, принялся негромким, ласковым голосом напевать колыбельную, медленно покачивая младенца на руках. Минуты две спустя малышу удалось успокоиться, и уснуть. А Даниил и Имануил с облегчением вздохнули.