Страница 66 из 90
Алексей коротко кивнул дежурному, стремясь как можно скорее оказаться в своем кабинете. Подальше от всех. Кинул на спинку стула куртку, которая под собственным весом медленно сползла на пол. Мужчина даже не попытался ее поднять.
«Вот она, вся твоя жизнь. На полу, в грязи. Должности, достижения... Насколько все ничтожно и бессмысленно. И именно ты сам - причина этого. Даже обижаться не на кого, кроме себя...»
Что ж, так даже лучше. Во всяком случае, он больше не будет терзаться пустыми надеждами. Нелепо полагать, что у Ольги действительно остались к нему какие-то чувства.
Стукнул кулаком по столу. Поврежденные связки на руке противно заныли. Не зря его не хотели отпускать из больницы: за пять недель рана на плече так и не затянулась до конца и причиняла боль при каждом движении. Только находиться в четырех стенах палаты было уже невыносимо. Да и зачем? Жизни ничего не угрожало, а просто так терпеть множество процедур не видел смысла. Все и без того заживет, раньше или позже. Не в первый раз... В отличие от раны в душе, возникшей по собственной глупости.
В том мире, где ему «повезло» родиться и вырасти, хранить верность в семье было не модно. Мальчишке нередко приходилось видеть дорогую машину с затемненными стеклами, подвозившую мать домой. Отец почти не придавал этому значения, тем более, что и сам довольно часто возвращался далеко за полночь, объясняя свое отсутствие важными делами и совещаниями. Но Лешка слишком хорошо знал, что все офисы в его компании закрывались в восемь часов вечера. И матери это тоже было известно. Однако родители не ссорились, не выясняли отношений, просто жили рядом, вроде бы вместе, но при этом далеко друг от друга. Так же, как большинство людей «их круга». Появлялись вдвоем на важных приемах в компании отца, на вечеринках, где должна была присутствовать мать. Красивые, успешные, всем довольные, вызывали восхищение и даже зависть окружающих. И упивались такими чувствами. А спальни уже много лет были раздельными. Хотя ему иногда и случалось видеть их спящими в одной постели, это являлось скорее исключением, чем правилом.
Считал ли он нормой подобные отношения? Задумывался ли о том, какой хотел бы видеть свою собственную жизнь и семью? Кроме того, что у него все должно быть иначе? Не так, как в ненавистном детстве, которого толком-то и не было? После армии, случайно встретив в городе старшего брата, он заметил рядом с ним девушку, слишком сильно отличающуюся от той, которая совсем недавно блистала на свадебных фотографиях Николая. Значит, все-таки было верным жить именно так, если его идеальный во всех отношениях брат выбрал стратегию поведения родителей? Имея красавицу-жену, стал искать кого-то еще?
Но подсознательно Алексей не верил в такие «нормы». Это было грязно, мерзко, словно кто-то вытер перепачканные руки о белоснежное, только что выстиранное полотенце. И девочка, появившаяся в его жизни, не заслуживала подобной судьбы. Он не хотел делить ее с другими. И себя самого разменивать тоже не собирался. Только... все сложилось с точностью до наоборот. И он, всеми фибрами души ненавидящий образ жизни своих родственников, оказался их копией, еще и усиленной почти до гротеска.
Эйфория первой любви прошла довольно быстро, а реальность оказалась совсем не радужной. Ольга его почему-то не понимала. То, что он считал серьезным и важным, для нее не имело значения. Жена постоянно ждала от него слов, которые он так и не научился произносить.
Тогда мужчина никак не мог осознать, зачем ей нужны эти нелепые признания о любви. Ведь все и так было очевидно: он любил ее с самого первого дня знакомства и очень хотел сделать самой счастливой. Но на поверку его отношение к ней оказалась всего лишь жалкой пародией настоящего чувства.
И дело было даже не в работе, превратившейся для его супруги в вечную соперницу. Гораздо сильнее, чем Ольгу, он любил себя самого, свои амбиции и желания. И ждал от нее того, чего не мог дать сам.
В тот злополучный день злился на жену, на ее нелепую истерику, на то, что она никак не хотела хотя бы просто выслушать. Ему ведь действительно нельзя было не поехать на вызов. Милиция наконец-то обнаружила десятилетних девчонок, пропавших в городе около месяца назад. Одна из них была единственной дочкой его старого знакомого. Об этом даже вспоминать было страшно. Целых три недели все надеялись, что девчонки просто гуляют, боятся вернуться домой и встретить родительский гнев. Прочесывали подвалы, гаражи, подворотни, кладбища, все возможные и невозможные места притонов в поисках хоть каких-то следов. Ни усилия милиции, ни помощь десятков добровольцев ни к чему ни привели. Исчезнув совершенно неожиданно, словно в воду канув, девочки также неожиданно нашлись. Вернее, их тела. На свалке, которую прочесывали множество раз.
Из отдела вызвали тогда почти всех: слишком резонансным было произошедшее. Алексей, повидавший за годы службы многое, все-таки оказался неготовым ни к виду изувеченных детских тел, ни к истерике родителей, ни к тому, что во всей этой истории не оказалось ни единой зацепки. Ничего, что позволило бы хоть как-то выйти на след преступника.
А дома... дома ждала любимая жена с очередными претензиями. Желания спорить или что-то доказывать у него просто не оказалось. Еще и эти дурацкие цветы, которые угораздило купить. Чувствовал ведь, что не примет Ольга никаких подарков, потому что ждет совсем другого, на что у него не осталось никаких сил...
Только оправдаться не получилось. Никак. Ни усталость, ни сумасшедший стресс, ни внезапно навалившаяся апатия ко всему не могли стать достаточной причиной для того, что он сделал. Или допустил. Была ли хоть какая-то разница?