История того мира

Миновав фруктовые ряды, я оказался среди прилавков с орехами и сухофруктами. Курага и кишмиш самых разных, невиданных мною доселе цветов: белого, кремового, оранжевого, синего, фиолетового, чёрного, красного; сушёный инжир… А какой восхитительный запах витал над этим великолепием! Я остановился у прилавка, на котором лежал незнакомый мне съестной товар – какие-то жёлто-коричневые косички и брусочки чего-то пахнущего очень вкусно и сладко.

– А что это такое? – спросил торговку, пожилую узбечку, в украшенном восточными узорами платке.

– Это сушёный дыня, сынок, – ответила она, – сколько тебе взвесить?

– Осторожней, с непривычки понос может случиться, – услышал я голос позади себя.

Я вздрогнул и обернулся. За моей спиной стоял мужчина в синем плаще, лет сорока пяти – пятидесяти, с густыми чёрными бровями и длинными волосами с проседью.

– Почему же с непривычки? – нашёлся, что сказать в ответ я.

– Потому-что с непривычки. Там, откуда ты приехал, такого не едят, – ответил он.

– А что, по мне так заметно, что я приезжий?

– Заметно.

– Это из-за шапочки?

– И из-за неё тоже. Остановиться есть где?

– Спасибо. Я найду.

– Смотри. Я ведь тут живу недалеко, и комната у меня свободная есть. Могу сдать.

Он сверлил меня своими колкими, чёрными глазами. Во взгляде его было нечто такое, что мне становилось как-то не по себе.

– Спасибо. Я найду, – повторил я.

– Как знаешь. Только деньги обменяй. Здесь обменников нет. Валюту меняют у перекупщиков. Вот там они стоят, – мужчина указал рукою в направлении одного из выходов.

После, он тут же развернулся и ушёл прочь.

Деньги мне действительно надо обменять. Я пошёл в ту сторону, куда мне указал этот странный человек. Там действительно покупали рубли и доллары за сумы. Обменяв деньги, я решил подкрепиться. Быть в Ташкенте и не отведать настоящего узбекского плова – преступление против себя. Здесь же, на базаре, я отыскал открытое кафе, и заказал себе порцию плова. Яство мне принесли в узбекской керамической чашке – касе, где на синем фоне красовались белые бутоны хлопка. Плов был рассыпчатым, рисинка к рисинке, золотисто-жёлтого цвета, даже морковка была жёлтой. Сверху, на рисе, в который местами были вкраплены ягоды пареного кишмиша и большие горошины, аппетитной горкой лежали кусочки мяса. Я знаю, как называется этот вид гороха – нахат, мне мама рассказывала. Сбоку, прямо в касе, был наложен салат, из свежих помидор и лука. Вот, оказывается, как нужно подавать салат к плову: не отдельно, а вместе с ним, чтобы блюдо пропиталось его соком. Стоит ли говорить, какой восхитительный аромат исходил от этого гастрономического чуда!

Я съел всю эту немаленькую чашку единым махом, словно голодный кот кусок свежего мяса, разве, что не урчал… Чайханщик принёс мне чайник зелёного чаю с пиалой. Я знаю, что после плова нужно пить зелёный чай, он расщепляет жиры, помогает перевариванию. Налив чая в пиалу, и едва пригубив его, я увидел, как к моему столику направляется немолодой узбек. Он подходит ко мне, спрашивает: «Вы позволите?», и, не дождавшись ответа, подсаживается за мой стол, хотя в кафешке немало свободных мест.

– Да, пожалуйста, – на автомате отвечаю я, и рассматриваю своего визави.

Пожилой мужчина, узбек, очень интеллигентного вида, в очках, говорящий на русском почти без акцента.

– Молодой человек, – начинает он, – я вот, видел, что кто-то подходил к вам, там, у рядов с сухофруктами.

– Может, и подходил кто, а что? – отвечаю я.

Мужчина привстал и наклонился очень близко ко мне. Он заговорил тихо, но с большой тревогой в голосе:

– Парень! Остерегайся его. Он страшный человек, он – чёрный.

– Что значит, чёрный? – спросил я, едва не поперхнувшись своим чаем.

– Он с чёрными силами знается. Он – джин.

– Какой такой джин? Из бутылки что ли?

– Джин, по-нашему значит – злой дух. Колдун он, маг. Злой колдун. Он тебя к себе не звал?

– Звал.

– Я так и думал. Не ходи к нему. Не ходи, ради аллаха.

– Так чем же он так страшен?

– Разные слухи ходят о нём. Говорят, он молодёжь к себе в секту завлекает. Учит их всяким наукам шайтанским. А потом с теми, кто за ним пошел, всякие вещи страшные случаются.

– Какие вещи?

– Кто повесится, кто утопится, кто в огне сгорит, кто под машину попадёт. Все его ученики, говорят, это не ученики вовсе, а жертвы его Шайтану. Отдавая их Шайтану, этот чёрный человек силу свою черпает.

– Ну, и напугали Вы меня, дядя.