Страница 2 из 119
– Ну, пап!..
– Всё. Закончили. В другой раз покатаетесь.
Сегодня после зачёта планировалось поехать с Натой на хипстерскую выставку в Дом Художника, потом в одном уютном местечке попить кофе, а после предпологалось приятное продолжение. Для этого тоже нужна машина, мы любим, делать это в машине…
Итак, до института сегодня буду добираться пешком и на метро. Выхожу из подъезда, звоню Нате.
– Привет! Наш план на сегодня, похоже отменяется. Бате срочно машина понадобилась, форс-мажор у него, видите ли.
– Привет! Не расстраивайся. Я бы сегодня тоже не смогла. У меня тоже форс-мажор образовался.
– А что случилось?
– Да после расскажу. Ладно, побежала. Пока!
– Ну, пока.
Иду к метро. От дома мне до него – минут двадцать. Иду дворами, между домов, выхожу на дорогу побольше. Иду и думаю о своём. Рядом со мною идут люди. Их не то чтобы много, но и не так чтобы мало. Все идут по своим делам, всё как всегда. Перешёл дорогу по «зебре», свернул на соседнюю улицу. Впереди меня шаркающей походкой шёл мальчишка в кепке и невзрачной серой болоньевой куртке, со школьным рюкзаком за спиной. На вид семи -восьмиклассник. Я поравнялся с ним, обогнал.
Когда просто куда-то идёшь по улице, никуда особо не торопясь, обычно специально ни о чём не думаешь. Тебе думается. Твои мысли сами собой перетекают от одного к другому, от другого к третьему – от одной неважности к другой. Потом вдруг подумается о чём-то серьёзном, ну в смысле, о том, что действительно волнует или напрягает, или просто интересно…. И твои мысли начинают скакать уже по другим кругам. После они могут вернуться на прежние. А могут и не вернуться.
Я шёл, и мне думалось о зачёте, о придурке – зав кафедрой, об отце, который устроил мне нынче облом, о Натке, о том, как обидно вчера проиграли «Кони», о шутнике, возвещавшем мне о том, что мой мир в опасности. Кстати, кто это может быть? Кто из моих друзей-знакомых может знать домашний телефон? И кто из них склонен к таким нетипичным розыгрышам. Может, Жорик – философ? Да, он с «шизинкой», он может. Но, постой, он же был со мной в баре, когда я получил сообщение первый раз. Значит, не он. Жаль. Нет, погоди! Когда я получил эсэмеску, я был снаружи, курил, а он был внутри. Так что, Жорика из круга подозреваемых мы не вычеркиваем. Даже больше – он у нас становится подозреваемым номер один.
Вынырнув из своих размышлений, я обнаружил, что на улице стало как-то безлюдно. Нет, прохожие были, но что-то очень уж мало для такого времени суток. Странно, куда все рассосались? Я обернулся назад. Пацан в серой куртке шаркает в метрах трёх позади меня. Взгляд его устремлён в пол, губами шевелит. Стихи что ли повторяет, или сам с собой разговаривает? Недотёпа какой-то, олух царя небесного.
Через минуту я снова обернулся. Пацан топает на том же расстоянии от меня, не поднимая головы. Не знаю как вам, а мне лично не нравится, когда кто-то незнакомый идёт и идёт по улице рядом со мной, с той же скоростью, что и я. Меня это почему-то начинает раздражать. Я ускорил шаг, чтобы оторваться от соседа по движению. Прошёл метров сто, оглянулся. Недоразумение в серой куртке всё там же! В тех же трёх-четырёх метрах чапает позади меня и что-то бормочет под свой длинный противный нос.
Он начал меня бесить. Ну какого чёрта ты прёшься рядом со мной, идиот? Пытаюсь себя успокоить, говорю себе: «Посмотри на него. Недотёпа какой-то, не от мира сего. Знакомый типаж. Девчонки его не любят, пацаны, наверняка, издеваются над таким чёртом. Он идёт сейчас по улице, а сам ничего не видит вокруг. Весь в своих мыслях, дурацких и никому не понятных. А может быть и понятных. Думает сейчас, наверное, о том, как бы по башке, не получить от своих же одноклассников. И бормочет он потому, что оправдания репетирует, чтоб поменьше огрести. Да его пожалеть надо, а не злиться».
Впереди замаячил подземный переход. Мне туда. Очень надеюсь, что моему нежданному спутнику со мной не по пути. Спускаюсь в переход, оборачиваюсь. Пацана на лестнице нет. Слава богу, отвязался! Дохожу до середины перехода, и для верности, решаю обернуться ещё раз. Хренов подросток вновь в трёх метрах от меня. Вот, козёл!
Из перехода два выхода: один налево, другой направо. Мне направо. Может быть, хоть сейчас повезёт? Поднимаюсь, выхожу на улицу, оглядываюсь. Он идёт за мной! Это издевательство. Мне хочется остановиться, схватить его за грудки, как следует встряхнуть и заорать: «Слушай ты, чёрт, если я ещё раз тебя увижу – по асфальту размажу!»
Однако, надо от него избавляться. Неприятный пацан. Ещё и так прицепился ко мне. Понятно, что он делает это не специально, просто так совпало, что нам по пути. Понятно, что он меня даже не замечает – погружён в свои переживания, всё бормочет и бормочет что-то себе под нос. Но почему-то всё это реально меня завело. Достал он меня. Впереди киоск, из тех, которые мои родители по-старому называют «Союзпечать» – газеты, журналы, прочая дребедень, сигареты. Да, сигареты мне сегодня, пожалуй, действительно понадобятся. Зачёт, отец машину не дал, свидание с Наткой обломилось, и ещё этот тип в серой куртке… Нервный день. Останавливаюсь, беру пачку сигарет. Боковым зрением вижу, как пацан прошаркал мимо, ушёл вперёд. Вот и иди, канай отсюда поскорее.
Выкурил сигарету, стоя у киоска. Пусть пока уйдёт подальше, чтобы я вообще его больше никогда не видел. Взглянул на часы в телефоне. Однако надо бежать, а то из-за этого придурка ещё на зачёт опоздаю.
Еду в метро. Мысленно прокручиваю в голове ответы на тесты. Тут мой взгляд падает на скамью. И что вы думаете? На ней, зажатый с двух сторон толстыми тётками, сидит этот тип в кепке! Уставился в свой телефон и продолжает что-то бормотать, не видя ничего вокруг. Да что же это за напасть?! Какой же всё-таки он и вправду мерзкий! Кожа бледная, лицо невыразительное, губы тонкие, нос длинный, физиономия кирпича просит. А рядом старушка, между прочим, стоит. Мог бы, и уступить место, скотина. Так нет же, вперился в свой гаджет, и делает вид, что не видит. Сейчас подойду к нему, стукну по кепке, и скажу: «Эй, щегол, а ну, место уступил бабушке!» Но мне выходить на следующей, не успею к нему протиснуться. Досадно. Я вышел из вагона. Мерзкий щегол поехал дальше. Я готов поклясться, что он не вышел из поезда на моей станции, и даже не поднялся со своего места.