Страница 22 из 71
(Новый Эрмитаж и Миллионновая улица,
с картины В. С. Садовникова, 1851)
Я видел девушку всю в белом
В той гавани, к которой так спешил.
Она ждала меня с душевным светом,
Что и за сотнями морей я видел да хранил.
Врагу случайно беды предсказала,
Как дочь последнего троянского царя,
Судьбою той Кассандры обрекаясь,
Любви моей желанна лишь она.
Пройдёт беда, как верит наше сердце,
Пройдёт, да ослабеет и всё зло.
Жизнь с ним не делится энергией.
Дары свои раздаст вновь всем добро.
Величественные фигуры атлантов, статуи знаменитых скульпторов, художников прошлого встречали Варю, когда она входила в здание Нового Эрмитажа. В тот дождливый майский день 1852 года на улицах было практически безлюдно. Музей приветствовал её своей строгой тишиной.
Прижимая к груди сложенный листок, Варя поднялась на второй этаж. Она медленно шла мимо картин, не надолго даря им своё внимание, и остановилась лишь перед одной, где были изображены корабли в Кронштадтской гавани.
Как долго она стояла перед ней, Варя не помнила. Как давно текли капля за капелькой её тёплые слёзы, она не чувствовала. Практически безлюдный зал не тревожил и не пробуждал к реальности. Находясь где-то в глубине своих чувств, Варя не услышала подошедшую сестру:
-Я так и думала, что найду тебя здесь. Ты всё же вернёшься в Кронштадт? - сказала та еле слышно.
Но Варя молчала, уставившись на картину, а по щеке текла слеза, только то была слеза смешанной нежности с радостью, которые выражал взгляд.
-Варенька? - разбудило её прикосновение к плечу, и она оглянулась на ласково улыбающуюся сестру:
-Машенька, ты пришла!
-Ты не слышишь меня, - улыбалась та. - Поедем домой, не возвращайся в Кронштадт. Ведь они наверняка сначала в имение Аргамаковых прибудут.
-Нет, боюсь я, что упрямство верх возьмёт да отправится он сразу на службу. Чувствую я, - покачала головой Варя.
-Всё-то ты чувствуешь. Не кличь беды своими страхами, - прошептала Мария и улыбнулась, кивнув на листок, который сестра так и прижимала к груди. - Это то стихотворение, что Никита переслал тогда вместе с первым письмом?... Из Сингапура?
-Да, - раскрыла Варя его вновь перед глазами.
-Неужто, ты думаешь, что, написав такое пылкое стихотворение, Андрей не встретится сначала с тобой?! - удивилась Мария и махнула легонько рукой идти за собой. - Поедем домой, а там и ждать будем. Уж наверняка они со дня на день прибудут!
-Должно быть прибудут, - неуверенно последовала за нею Варя.
Вспоминая тяжёлые годы ожидания, наполняясь ещё больше теми надеждами, которые грели всё это время, сёстры вышли к ожидающему экипажу. Совсем скоро он вёз их по улицам Петербурга, чтобы покинуть столицу скорее.
Варя вновь и вновь открывала перед собой строки любимого. Она знала, что вот-вот прибудут Никита с Андреем, но что будет тогда: «Захочет ли Андрей увидеться со мной, поговорить? Простит ли то, что произошло между мною и Калининым в ту злосчастную ночь по пути в Менск? Как,...как мне смотреть ему в глаза?... Как же была глупа я, позволив быть настолько опьянённой, чтоб дать лишить себя чести,» - вновь упрекая себя, Варя прослезилась и надежда на то, что любимый всё же вернётся к ней, потихоньку увядала...
Не менее была взволнованна и Мария. Её вопросы, страх уже давно не давали покоя. Она вспоминала всё то время, что пришлось пережить в случившейся разлуке с любимым. Вспоминала, что после того, как был представлен барон фон Хофманн, состояние здоровья её ухудшилось и доктор, совершивший осмотр, сообщил всем, что Мария ожидает ребёнка...
«Теперь у тебя есть сын,» - глядя на мелькающие у дороги деревья и поля, Мария говорила мысленно с любимым. - «Ты не знаешь ещё об этом, но поверишь ли? Ведь я теперь баронесса... Да, вдова... Мне пришлось тогда обвенчаться... Он был замечательным человеком... Ты всё узнаешь... Надеюсь, очень надеюсь, что во всё поверишь, простишь... Надеюсь и жду тебя сильнее прежнего... Господи, впервые молю, как никогда,... не откажи мне в помощи...»