Страница 43 из 72
- Ну, Салман, ценнее этого портфельчика ты еще ничего из-за линии фронта не приносил, - сказал ему майор Артамонов, командир разведки дивизии, когда Бейбулатов, с трудом отмыв многодневный слой грязи, вошел к нему для подробного доклада. - Бумажки эти - документы о секретной диверсионно-разведывательной школе Абвера. Полные списки командиров, инструкторов, курсантов... А гнались за тобой, скорее всего, курсанты или выпускники этой школы. Народ очень серьезный, подготовленный. Так что слава твоему Всемогущему! Ну, и нашему, конечно... Боюсь сглазить, Салман, но ведь могут за это дело тебе Героя припаять. Как пить дать, могут. Тут уж, извини меня, мусульманство свое на время забудь, потому что напиться по-черному ты теперь должен!..
* * *
С точки зрения среднестатистической чеченки - а в чем-то, пожалуй, и европейской женщины, - жизнь Айсет в Гудермесе была устроена вполне завидно.
Добротный современный особняк, словно перенесенный в эту кавказскую глушь с Рублевского шоссе или из Голланд-парка. Две просторных светлых комнаты с видом на горы, плоский японский телевизор со спутниковой тарелкой, своя душевая кабинка, свежий воздух и свежайшие продукты к столу - какие душе угодно, кроме, разумеется, спиртного и свинины. Впрочем, без алкоголя Айсет вполне могла прожить, а свинину никогда не жаловала.
А еще у Айсет впервые в жизни была личная служанка, четырнадцатилетняя Эльза, сирота-беженка из Сережнь-Юрта. Боязливая, раболепная услужливость этого дичка-подранка то раздражала, то смешила Айсет, а по временам бывала даже трогательной. Она понимала, что для Эльзы попасть в услужение в дом самого Магомета Бароева было несказанной удачей, и девчонка из кожи вон лезет, чтобы исполнить любое желание хозяйки, - а то прогневишь ее и вмиг потеряешь сытое, теплое место.
В первое время получалось не очень: девочка была по-подростковому неуклюжа, к тому же плохо понимала по-русски, и Айсет приходилось прибегать к помощи переводчиков - тети Алии или одной из кузин. Те с Эльзой не церемонились - кричали на нее по-чеченски, осыпали пощечинами и подзатыльниками, на ночь запирали в чулан, еще и Айсет выговаривали, что миндальничает с этой безродной дворняжкой, совсем распустила девку...
Айсет и вправду поставила себя с Эльзой не как повелительница, а скорее как старшая подружка: делилась лакомыми кусочками, разрешала смотреть мультики по телевизору, в свободное время занималась с ней, как могла, арифметикой, географией и русским языком. Юная служанка души не чаяла в своей юной госпоже...
Айсет запрещено было покидать пределы дядиного особняка. Выйти она могла только в сад, отгороженный от улицы глухим высоким забором.
Как пояснил дядя, это делалось для ее же безопасности: смелые статьи оппозиционной журналистки Айсет Бароевой вызывали в Кремле раздражение и даже ярость, а Гудермес, ставка промосковской чеченской администрации, наводнен агентами ФСБ, мало ли что может случиться... Айсет слушала дядю, покорно склонив голову, покрытую дурацким платком, и не верила ни одному его слову. Она теперь многому не верила... Айсет часто вспоминала то лето девяносто второго года, когда она, двенадцатилетняя парижская пансионерка, прилетела погостить в Москву к родителям. Москвы она в тот раз толком и не видала - прямо из аэропорта отец повез ее за город, в элитный дачный поселок возле платформы Театральная, на девяносто процентов состоящий из приватизированных госдач. Доку Бароев и тогда был в Москве не последним человеком, возглавлял крупную строительную фирму, а до того, еще при советской власти, трудился замом в непонятной конторе, именовавшейся Министерством строительства на Дальнем Востоке, но расположенной, однако, в центре Москвы. Кстати, Айсет он отправил во Францию тоже еще в советские времена, выдернув из престижной французской школы, что в Лялином переулке, сначала на год, по какой-то хитрой программе образовательного обмена, а потом вроде как и насовсем-Каникулярный месяц пролетел быстро, а в последний день перед ее возвращением в Париж семья Бароевых была приглашена на шашлыки к соседу Валерию Петровичу, а поскольку Доку Рамазанович жил тогда по обычаям не столько мусульманским, сколько московским, то не чурался ни женского общества за праздничным столом, ни рюмочки-другой хорошей водки.
А под водочку с шашлыками и разговоры получались откровенные.
- Допрыгается этот летун усатый со своей независимостью! - говорил Доку Бароев. - Русские из Чечни бегут, толковые чеченцы тоже бегут. Ногами за свободу голосуют! Еще немного, и кто тогда останется - бандиты, пастухи и писатель Яндарбиев?
- Нефть останется, - возразил кто-то из гостей.
- Какая нефть? - отмахнулся Бароев. - Трубу с Каспия перекроют - и плакала чеченская нефть...
- Пустое все это, не такой дурак этот Дудаев, чтобы всерьез отделяться, - заметил хозяин дачи, чиновник по финансовому ведомству. Просто политический момент сейчас такой, все вопят о независимости и суверенитете - и татары, и якуты, и чукчи с нивхами. Вон, даже в Свердловске, на родине нашего всенародно избранного, и то какую-то Уральскую республику учреждать собрались. А смысл у всех этих вольных упражнений один - побольше хапнуть из казны.
- Вот тут-то дудаевские ребята не промах, - хохотнул еще один сосед по даче, милицейский генерал. - Уж хапают так хапают!
- На месте нашего президента я бы этих штукарей сама от России отделила и закрыла границы на замок, - безапелляционно заявила жена генерала. - Они бы там через год собачек ловили да кушали, как грузины со своим Хамсахурдией...
В памяти юной Айсет этот вечер запечатлелся навсегда - конечно, не из-за этого непонятного и неинтересного для нее в ту пору разговора. Просто тогда она в последний раз видела живой свою маму.
Пять месяцев спустя Марет Бароева, принимая ванну, потеряла сознание и захлебнулась. Приехавшие врачи установили у нее неоперабельную опухоль мозга...
А еще через два года русские принялись наводить в Чечне конституционный порядок посредством танков и артиллерии. Неизвестно, какие мысли гуляли в проспиртованных мозгах "первого россиянского", когда он подписывал соответствующий указ-приказ, но мысль о том, что ввод войск рискует обернуться затяжной, кровопролитной кампанией, к которой ни армия, ни страна толком не готовы, среди них явно не просматривалась. Грезилось, должно быть, этакое повторение октября прошлого года - танковая колонна, один "бабах" прямой наводкой по Белому Дому... в смысле, по дудаевскому логову, подоспевший ОМОН под белы рученьки выводит главаря и препровождает в Лефортово, остальные же чурки сами разбегаются, побросав палки и кремневые ружья. Законность восстановлена, конституция торжествует...