Страница 23 из 72
Кто же наш герой? Простой боец-комсомолец. Пришел в Красную армию с Кавказа. Когда-то его отец устанавливал там Советскую власть, а теперь сын защищает ее от агрессора.
Мы разговариваем с героем-разведчиком, сидя на разбитой буржуйской двуколке - символе старого, рухнувшего навсегда мира помещиков и капиталистов. Мой собеседник скромен, улыбчив. Никогда бы не подумала, что совсем недавно он в одиночку уничтожил целое отделение гитлеровцев. Когда я говорю про родные ему Кавказские горы, взгляд его светлеет. Дома девушка по имени Айшат ждет от него писем, тревожится.
Не тревожься, Айшат, вернется комсомолец Салман домой с победой.
Дарья Полей. Действующая армия"
* * *
Софи-Катрин быстро расправилась со своей частью работы по программе и укатила в Барселону, где ее ждала диссертация по баскам. Айсет упрашивала ее задержаться хотя бы еще на пару дней, но Софи-Катрин была неумолима. Все же она подарила Айсет две недели счастья в эту дождливую московскую осень.
Софи-Катрин уезжала, пребывая в задумчивости. Копаясь в архивах по теме депортации сорок четвертого года, она нашла какие-то материалы, касающиеся ее родственников. Ее дед, Клаус Штайнер, воевал на Кавказе в составе 118-го горно-вьючного артполка 6-ой горно-пехотной дивизии, формировавшейся в 18-ом военном округе в Зальцбурге и дошедшей аж до предгорий Эльбруса. По семейным преданиям, он попал в плен или пропал без вести в конце сорок второго. А тут вдруг Софи-Катрин обнаружила не просто упоминания о некоем ефрейторе Штайнере восемнадцатого года рождения, но обнаружила ксерокопии его дневников, которые ее предполагаемый дед вел с начала сорок первого до середины сорок второго... Софи-Катрин увозила теперь эти ксерокопии своему отцу в Штутгарт.
Отец родился перед самой войной. В тридцать восьмом. И её деда совсем не помнил. Но еще была жива ее, Софи-Катрин, бабушка, мать отца... Фрау Штайнер - бабушка Анни-Луиза Шмиттгоф-Штайнер - могла опознать почерк своего мужа, пропавшего на Восточном фронте... Поэтому Софи-Катрин и торопилась с отъездом.
А с ее отъездом Айсет снова затосковала.
И тут вдруг произошло какое-то чудо. Джон сам вспомнил о своей девушке, потерявшейся в русских снегах. Джон позвонил и сказал, что хочет приехать.
Правда, при одном условии: если Айсет достанет билеты на супер ви-ай-пишную вечеринку с Элтоном Джоном, которая, по слухам, должна состояться в одном из пригородных дворцов Санкт-Петербурга.
Джон не скрывал своей меркантильной заинтересованности. Любовь любовью, а закрытая пати с Элтоном - такой шанс пропустить нельзя, если отец у подруги человек с таким огромным влиянием, что может достать любые билеты, даже на самолет, отправляющийся на Луну.
Джон, конечно, скотина, подумала Айсет, но билеты отцу все же заказала. А отец неожиданно не отказал. Отцу самому стало интересно, способен ли он достать два билета на концерт в тронном зале Екатерининского дворца, куда могут попасть только двести гостей... Удастся ли ему попасть в топ-двести? Это было для него вопросом престижа.
Джон прилетел, когда с билетами уже была полная ясность. В том смысле, что они уже были на руках у Айсет.
Да, отец не подкачал. Далеко не всем министрам билеты достались, а ему на блюдечке с золотой каемочкой принесли.
Концерт должен был состояться в тронном зале Екатерининского дворца вечером в пятницу. "Friday night is very good for fighting"*, - пел когда-то маэстро Элтон Джон. Но бунтарь из него не получился, как не получился управдом из Остапа Бендера.
______________
* Пятничный вечер хорош для драк (англ.)
Джон прилетел в Москву, имея визу и для посещения Санкт-Петербурга. Айсет заказала два билета на "Красную Стрелу" - в двухместное купе мягкого вагона. Пусть эта поездка заменит им несостоявшееся путешествие в Портсмут. А то?
Но что-то не склеилось. Она сама не могла понять что.
Джон не принял предложенных ему правил игры. В поезде, в их двухместном купе, он не захотел ее. А когда она продемонстрировала ему свое желание, Джон нашел слова для того, чтобы охладить ее пыл. Всю ночь, пока он преспокойно храпел на своей полочке, Айсет не сомкнула глаз, тихо плача в белоснежную железнодорожную подушку.
До начала концерта у них был практически целый день. Как им распорядиться - ни он, ни она толком не знали. Хотя учредители и позаботились о программе для тех, кто был в Петербурге впервые, Джона ничего не интересовало. А у Айсет было такое настроение, что не до концерта.
Джон приехал, - и он был не ее. Целую ночь он был рядом, лежал протяни руку! И был не ее...
- Что-то случилось, Джон? - спросила она, улучив момент.
- Что ты имеешь в виду?
- Я тебе стала безразлична? У тебя теперь кто-то появился?
- Какая разница? - он скривил лицо в гримасе крайнего недовольства.
- Как какая разница? - вспыхнула Айсет. - А те полгода, что мы были вместе, как с ними быть?
Джон молчал. Молчал, а потом неожиданно спросил:
- А ты бы не могла отдать мне оба билета?
- Что? - не поняла Айсет.
- Ну, не могла бы уступить мне еще и свой билет? - повторил он.
- Что? Отдать тебе оба билета? - продолжала недоумевать Айсет.
- Именно, - кивнул Джон, - оба билета.
- А я? - тупо переспросила Айсет.
- А ты не пойдешь, ты погуляешь по Петербургу, посидишь в ресторане...
- А... А... А ты с кем пойдешь? - вспыхнула Айсет.
- А у меня тут мой университетский друг в одной петербургской фирме сейчас работает, я с ним полтора года не виделся, он русским софт компьютерный продает в нашем здешнем филиале, - как ни в чем ни бывало ответил Джон.
Как ни в чем ни бывало... И кто из них двоих дикарь? Дикарь тот, кто живет чувствами, как она? Или тот дикарь, который чувств не имеет?
Но она была не совсем справедлива к Джону. Он питал какие-то чувства к своему старому университетскому другу. И этот его друг был у него еще до нее... А значит, и имел больше прав...
- Но как же я? - ловя себя на мысли, что выглядит глупо, спросила Айсет. - Как же я?
- А ты посмотреть Элтона Джона на кассете. В конце концов, это зрелище для нас, для педиков, - сказал Джон и хохотнул.
Айсет была в полном смятении чувств. Как так можно поступать с ней? Разве она игрушка?