Страница 72 из 139
Вариантов у нее была тьма - смэш, обводка, косой короткий кросс, крученая свеча. Любой сносно выполненный удар давал ей очко - решающее в этом гейме... Елена дико завизжала, размахнулась ракеткой, как бейсбольной битой, и, закрыв глаза, со страшной силой ударила по мячу. По всем законам игры это должен был бы быть явный, очень глубокий аут. Но... но на пути бешено летящего мяча возникло изумленное лицо Воронова и остановило собою безумный полет. Воронов выронил ракетку и присел, схватившись за глаз. Елена этого не видела - сила собственного удара развернула ее спиной к сетке. Она увидела солнце, в глазах ее потемнело, и она рухнула посреди корта, широко раскинув руки.
Очнулась она на скамейке. Ее голова лежала на коленях Воронова, и она сквозь мокрые волосы чувствовала его разгоряченное тело. Ее лоб был прикрыт концом влажного длинного полотенца. Другой конец Воронов прижимал к своему глазу.
- Однако вы... того... азартная гражданка, - сказал Воронов, заметив, что она открыла глаза. - Кто бы мог подумать?
- Извините, что прервала игру, - произнесла бледными губами Елена. Сейчас, я отдышусь пару минут, и продолжим.
- Ну уж дудки! - сказал Воронов. - Как-нибудь в другой раз.
- Почему? Я в порядке. Просто солнцем немного ослепило.
- Вы-то, может, и в порядке. А я нет. - Он показал на глаз. - Классный завершающий удар получился. Долго тренировались?
Она промолчала.
- Какой у нас большой счет? - спросила она через минуту.
- Четыре-четыре. Боевая ничья. Очень боевая. С обоюдными жертвами. - Он опять потрогал глаз. - Ну что, хорошенького понемножку. Вас подождать?
- Нет, спасибо. Мне в другую сторону. - "Интересно, а в какую ему?"
- Ясно. Мерси за игру. До встречи.
И Воронов, сняв с ее лба край полотенца и подхватив свою сумку, пружинистой походкой отправился в раздевалку. Второй конец полотенца он по-прежнему прижимал к глазу.
Потом он некоторое время ходил на работу в темных очках. А Елена еще несколько раз выбиралась на "Петроградец", но, хотя делала она это в разное время, Воронова там не заставала. Служительница сказала ей, что после той игры он больше не появлялся.
"Глазки бережет, лапушка, - подумала Елена. - А жаль - лично я не прочь бы повторить!"
II
В сентябре у работающих и учащихся горожан началась ежегодная трудовая повинность, которую газеты гордо и глупо называли "битвой за урожай". Для отдела главного технолога это было привычное, отработанное и в целом очень приятное мероприятие. Уже много лет они всем отделом, оставив на городском дежурстве бабушку Хорольскую, выезжали на две недели в деревушку Волкино, что под Сиверской. У них там было свое картофельное поле - так, полюшко - на три с половиной гектара, свой бригадир, свое стойло в одном доме с сельсоветом. Мужчины, Кузин и, раз в два года, Воронов, спали на полу в комнатке счетовода на набитых сеном тюфяках. Для женщин же существовала специальная комната, оборудованная одноярусными нарами, печкой, столиком и даже старым шкафом полифункционального назначения. Позади дома располагалась летняя кухонька с навесом для столовой, колонка и "удобства". Технологи работали в свою силу и охотку, после обеда частенько устраивали пикники на берегу черной безымянной речушки, ходили по грибы, иногда заглядывали на танцы или киносеанс в ме ный, мягко выражаясь, клуб - покосившуюся избушку н краю деревни. В общем, этого события ждали не без удовольствия, а некоторые - в частности Кузин и Галя даже с нетерпением.
Из года в год выезжали все, кроме Хорольской, и начальство к этому так привыкло, что автоматически внесло в список и Чернову Е. Д. Потом, конечно, спохватились пригласили Елену в партком, курировавший "трудовой фронт", извинялись.
- Я поеду, - твердо сказала Елена.
- Но вам же совсем не обязательно...
- Поеду, - повторила Елена, и разговор на этом закончился.
Третьего числа в начале девятого утра из ворот комбината выехал служебный "рафик" с веселыми сотрудниками отдела главного технолога и их барахлишком. Следом выехала серая "Волга"-пикап с обкомовскими номерами. Она везла задумчивую Елену, раскладную кровать английского производства, чешский спальный мешок для альпинистов, надувной матрас и несколько сумок со всякой всячиной одеждой, едой, гигиеническими принадлежностями.
Зайдя в "женскую комнату", Елена в первую очередь разложила кровать в углу возле окна, подальше от нар с прошлогодними пыльными тюфяками. Потом расставила сумки - частично под кровать, частично - не распаковывая - в шкаф, заняв ровно треть его объема.
- Остального вам, надеюсь, хватит? - спросила она бальзаковских баб, которые, быстренько покидав рюкзаки под нары, завалились на тюфяки, жевали тянучки, пуская кулек по кругу, и бросали в ее сторону неприязненные, завистливые взгляды.
- Хватит, хватит, - не оборачиваясь, процедила Галя. Ужинать Елена вышла вместе со всеми, но с общего стола взяла только кусочек хлеба, намазав на него что-то вкусно пахнущее из миниатюрной баночки. Чай она пила свой, из красивого китайского термоса.
- Что это вы такое пьете? - не выдержав, ехидно спросила Галя.
- Чай, - коротко ответила Елена. - Хотите?
- Хочу! - с вызовом сказала Галя и протянула жестяную кружку. Елена молча налила. Победно улыбаясь, Галя поднесла кружку к губам - и тут же скривилась, сморщилась и стала отплевываться.
- Это называется "природный чай", - спокойно пояснила Елена. - Очень полезный. Особенно для кишечника Состоит из сенны, крушины, мяты, толокнянки, шиповника, алтея и жимолости. Может, еще кто-нибудь хочет?
- Нет уж, спасибо, - буркнул Кузин. Бабы молчали. Воронов, допив свой чай, обыкновенный, посмотрел на Елену.
- Говорите, для кишечника полезный? Позвольте полчашечки. Больше не надо, а то как бы чего не вышло.
- Прошу, - сказала Елена и плеснула ему из термоса,
Свой чай она заедала какими-то разноцветными пилюлями.
- Это что же, столько лекарств пить приходится? - спросила сердобольная Света.
- Это минерально-витаминные добавки, - сказала Елена. - Вечерние. Есть еще и утренние. Они другие.
Добавок она никому не предложила, от участия в "привальной" вежливо отказалась и пошла спать.