Страница 11 из 14
Первой снимали сцену, когда Джино приходит после работы домой с отрезанным пальцем. Сцена снималась в павильоне. Все заняли свои места, помощник режиссера взял в руки хлопушку, Круглов громко скомандовал:
– Внимание! Приготовились! Мотор, камера! Начали.
И после долгой, изнурительной подготовительной работы начался не менее изнурительный, но самый волнующий процесс рождения кино.
Когда у Андрея проходили съемки, Тамара узнала, что беременна. Она сразу же решила сделать аборт, хотя знала, что Андрей всегда мечтал иметь детей. После своего пьяницы отца, бросившего их семью и вместе с ними собственную мать, Андрей хотел стать настоящим отцом своим детям, воспитывать их, любить и чувствовать их любовь к себе. Но Тамара иметь детей не хотела, по крайней мере сейчас: она еще была молода и ей хотелось получать удовольствие от жизни, а не возиться с пеленками. Но была еще одна проблема, и довольно серьезная: она понятия не имела, чей это ребенок – Андрюши или Авика? И главное, что ее в этом пугало: каким родится ребенок? Андрюша был русый, она блондинка, а вот Авик – жгучий брюнет. Поход к врачу ее серьезно напугал. Осмотрев ее, врач сказал, что если она сделает аборт, то, вероятнее всего, детей больше никогда иметь не сможет. Навсегда остаться бездетной она тоже не хотела – в будущем она собиралась стать матерью. Но не сейчас и не при таких обстоятельствах. Долго думая и даже плача по ночам, Тамара все же решила рожать. И как объяснить Андрюше, если ребенок родится похожим на Авика, она тоже решила. Ее тетя, мамина сестра, была темная шатенка. Когда Андрей в первый раз увидит ребенка, она, обернув это в шутку, сама ему скажет: «Подумай только! Копия тети Юли», а Андрюша, конечно же, только кивнет головой и не станет разбираться – он на такие мелочи, как на кого похож ребенок, пусть даже и его собственный сын, внимания не обратит. Успокоившись, она решила: пока она еще себя прилично чувствует, а Андрюша с головой ушел в съемки, она сможет с Авиком смотаться дня на три в Таллин. Авик в Таллине был с отцом, когда там гастролировал театр, а вот Тамара никогда в нем не была.
Приехав в Таллин, они поселились в одной из лучших гостиниц, «Петербург-отель», которая находилась в Старом городе. Они решили не скупиться – хотя доходы у обоих были весьма скромные, материально они себя чувствовали довольно обеспеченными. Тамара знала, что Андрюша после фильма должен будет получить хорошую сумму, а маме она просто говорила, что ей нужны деньги, и та беспрекословно выполняла любые ее пожелания. Елизавета Леонидовна, выйдя замуж за красавца и родив ему красавицу дочь, сама чувствовала себя серой мышкой и жила жизнями мужа и дочери и, получив после смерти отца и матери довольно приличное наследство, ни в чем своей семье не отказывала. У Авика в семье отношение к деньгам было не то что равнодушное, просто они у них всегда были. Григорий Исаевич, работая главрежем в театре и ведя курс в театральном институте, прекрасно зарабатывал и заработанные деньги складывал в жестяную банку, которая лежала в кухонном шкафу. Авик свою мизерную зарплату в маленькой адвокатской конторе, где, кроме владельца, он был единственным адвокатом, тратил целиком на свои карманные расходы.
Оставив в номере вещи, они перекусили в ресторане при гостинице и пошли гулять по городу. С погодой им повезло: было солнечно и, несмотря на довольно крепкий соленый морской ветер, тепло. Они не спеша бродили по узеньким, покрытым булыжником средневековым улочкам с чистенькими, выкрашенными разными красками домами с остроконечными крышами; любовались яркими витринами, яркой же, нарядной толпой, встречающимися на каждом углу уличными кафе. За столиками сидели в основном женщины, ничем не напоминающие ленинградских женщин. Они, попивая из маленьких чашек кофе и покуривая из длинных мундштуков сигареты, оживленно о чем-то переговаривались. Все это настолько отличалось от ленинградских улиц, что им казалось, они находятся за границей, хотя Таллин был частью их страны. Тамара наслаждалась словно пришедшим из сказки городом, приобретенной свободой, когда можно вот так свободно гулять с Авиком по улицам, ни о чем не думая, никого не остерегаясь. Авик же был напряжен и нервничал, и Тамара догадывалась почему: они впервые собирались провести друг с другом всю ночь и даже две. Совсем как муж и жена. Тамара была права: причина была именно в этом, только паршиво ему было совсем из-за другого. Он не мог избавиться от мысли, что этой поездкой, на целых два дня и две ночи, он окончательно предал Андрюшку, своего лучшего друга. И возврата никогда уже не будет.
Когда они, совершенно изможденные, взмокшие, наконец оторвались друг от друга, Тамара, повернувшись набок, смотрела на ангельское лицо моментально заснувшего Авика и, успокаивая себя, думала, что эту поездку с Авиком в Таллин нельзя считать вызовом Андрюше. Ну что же она может поделать, если очень давно, еще будучи школьницей, любя Андрюшу, неожиданно влюбилась в Авика. Она когда-то объяснила Авику, что так в жизни бывает, и даже часто, но сама знала, что это совсем не так, если вообще возможно. Но почему же это происходит с ней? Может, это потому, что они такие разные и во всем отличаются друг от друга? Внешне Андрюша был большой, мужественный, сильный. Авик же наоборот: невысокий, худенький; не трус, но и совершенно не мужественный. Андрюша был талантливый, даже очень, настойчивый, устремленный к успеху. Авик был не глуп, но ни талантов, ни увлечений, не говоря уже об амбициях, у него не было. В сексе они так же были совершенно разные. Если Андрюша, большой, сильный, лаская ее, становился очень нежным, осторожным, боясь сделать ей больно, и главным для него было доставить удовольствие ей, то Авик, тонкий, изящный, можно сказать, слабенький, в постели преображался и был напорист, даже груб, и казалось, что ему доставляет удовольствие причинять ей боль – словно он этим старался компенсировать свою реальную слабость. Но самое странное, что ей это тоже очень нравилось. Пойми после этого мужчин. Или себя. Улыбнувшись своим мыслям, она повернулась на другой бок – спиной к Авику, – и стала вспоминать их прогулку по Таллину, и заснула.
Андрей уже давно решил, что, как только они соберут достаточно денег на первый взнос, они с Тамарой купят собственную квартиру. Но собиралось с трудом, да и сама Тамара не очень-то желала покидать родительский дом. Но теперь вместе с восторгом от скорого отцовства появилась вполне обоснованная причина обзавестись собственным жильем. А пока приходилось терпеть и жить с довольно неприятным ему человеком – своим тестем.
Однажды, когда он дома работал над поправками к сценарию, раздался звонок во входную дверь. Кроме него, в квартире никого не было, и он пошел открывать. Перед ним на лестничной площадке стояла пожилая, довольно полная дама, к которой прижалась очаровательная девчушка лет десяти. Одежда, манера держаться, да и весь их внешний вид сразу выдавал иностранцев.
– Скажите, пожалуйста, а Федор Сергеевич дома? – с небольшим еврейским акцентом по-русски спросила женщина.
– Нет, он в командировке. Да вы проходите, – отступая в сторону, пригласил их Андрей.
– Нет, нет, что вы, – заволновалась женщина. – Нам некогда рассиживаться: мы сегодня уже возвращаемся домой. В Америку. Меня зовут Елена Владимировна. Вы только передайте ему, что моя дочка Фаиночка – он, конечно же, знает, кто такая Фаина… Так вот… она, знаете, недавно умерла, – дама замолчала, борясь со слезами, затем, успокоившись, добавила: – А это будет ее дочка, моя внучка Алена… – погладила она девочку по головке. – Такое сокровище! Сиротка, но при живом папе – товарище Кузнецове Федоре Сергеевиче. Чтоб у него… – Елена Владимировна осеклась и заморгала глазами.
Девочка покраснела и, словно стыдясь бабушки, укоризненно на нее посмотрела.
– Я ему передам, что вы приходили.
– Спасибо, конечно, но лучше не надо… – дама опять прервалась и ласково посмотрела на внучку. – Аленочка, счастье мое, пойди подожди меня у лифта. Бабушка сейчас подойдет.