Страница 115 из 127
- Пара странная-иностранная, - Промурлыкал Стас себе под нос.
- Чего? - удивленно переспросил Леха.
- Ничего. Интересная команда. Не место им за одним столом, по-моему.
И действительно, если кореянка с негром еще как-то вписывались в ряд с солидной троицей мужиков и шикарной теткой, то остальная часть компании была совсем уж из другой оперы. В торце, напротив скуластого американца, уткнулся мордой в тарелку тощий и волосатый субъект в засаленном пиджачишке, расшитом голубыми бабочками. Двух остальных Стае видел только со спины, но спины эти и вовсе доверия не внушали. Одна, облаченная в потертую джинсовую куртку, венчалась рыжей головой с убранными в пучок волосами. Другая спина была прикрыта вовсе неприличной застиранной футболочкой, голова над ней была седовато-пегой, всклокоченной. Рыжий и пегий сидели, обняв друг друга за плечи, ритмично раскачивались и немузыкально горланили:
- А в городе том сад, все травы да цветы...
- Джош, плесни-ка еще за встречу! - нетвердо произнес рыжий уже соло и придвинул к негру стакан. - Ванька, может, все-таки остаканишься по такому случаю?
Пегий что-то неразборчиво пробормотал, зато кореянка, к полному изумлению Стаса с Лехой, произнесла громко и четко:
- Шурка, побойся ты Бога! Опять нарезался, как сапожник. Алька твоя что нам с Танькой скажут, а? Увозили, дескать, мужика тверезого, а вернули запьянцованного...
- What? - встрепенулся негр. Кореянка наклонилась к нему и зашептала. Негр оглушительно рассмеялся и, протянув здоровенную ручищу через стол, похлопал рыжего по плечу.
- А я, между прочим, тут не самый пьяный, - с обидой произнес рыжий и ткнул пальцем в голубую бабочку на рукаве прикорнувшего гражданина.
- За этого, прости Господи, мы не ответчики. Пусть хоть вообще сопьется. А Альке мы слово дали, - отрезала кореянка. - Тань, я скажу им, чтоб кофе подавали.
Роскошная брюнетка рассеянно кивнула, а пегий хрипло и поспешно добавил:
- И мороженого...
- Занятно, - резюмировал Стае. - Это правильно, Леха, что мы с тобой литр взяли. Давай-ка не гнать лошадей. Очень хочется досмотреть этот стремный спектакль. Только не пялься ты так откровенно...
Но за длинным столом вскоре замолчали, сосредоточившись на десерте, и друзья как-то незаметно приговорили "Абсолютовку", заказали вторую, а к ней по шашлыку, постепенно утратили интерес к происходящему в зале и даже не заметили, что компанию, привлекшую их внимание, давно уже сменили за столом подгулявшие не то эстонцы, не то финны.
- Ай уоз вери... вери мач хиппи ту, это самое, мит ю, - запинаясь, проговорил Рафалович и оглянулся на Павла. - Ты переведи ему, что, по-моему, мы в принципе договорились. Свои окончательные предложения я вышлю по факсу, и пусть готовит договор.
Павел усмехнулся в бороду и негромко перевел.
- Oh yeah, sure thing, mister Raffle-Ovitch, - широко улыбнувшись, произнес Кристиан Вилаи. - Ill call you from Moscow. Take care.
- Это он что сказал? - спросил Рафалович.
- Сказал, что из Москвы тебе позвонит, и попрощался.
- Ага. Ну, гуд-бай, мистер Вилаи, - Рафалович крепко сжал руку американца.
- Я тоже пойду, - сказал Павел. - А то боюсь, нашим дамам одним с Шуркой не управиться, а от Джоша проку мало - сам тоже нализался.
- Пашка... - начал Рафаловичи вдруг, раздвинув руки, заключил Павла в объятия.
Тот несколько секунд постоял, не сопротивляясь, потом легонько оттолкнул Рафаловича.
- Будь здоров, Леня, - ровным голосом сказал он. - И вот еще что...
- Что? - встрепенулся Рафалович и поглядел на Павла, как показалось, с затаенной мольбой.
- Никиту не забудь до дому довезти. А то он совсем расклеенный, сам не доберется.
- А как же. - Рафалович с некоторой брезгливостью посмотрел на кресло в углу вестибюля, где развалился, громко храпя и неаппетитно орошая слюнями коричневый в голубых бабочках пиджак, Никита Захаржевский, ныне более известный как Люсьен Шоколадов. В соседнем кресле, ссутулившись, сидел Иван Ларин, потерянный и как-то особенно неуместный здесь в своих латаных брючках и нелепой майке с надписью "Инрыбпром". - Иван, может, и тебя заодно подбросить?
- Спасибо, Леня, я сам. Пройтись хочу. Да и плащик в номере забрать надо. Я поднимусь, ты не жди меня.
- Ты позвони непременно, - сказал Рафалович, пожимая Ивану руку. - Визитку мою не потерял?
- Нет вроде.
- Ну, возьми еще одну. Запомнил, что я про наше рекламное бюро рассказывал? Иван кивнул.
- Предложение вполне реальное. Ты особо-то не затягивай. Денька через два-три позвони, не позже.
- Спасибо, Леня, - пробормотал Иван и поспешно зашагал в направлении лифта. За поворотом послышался его задрожавший голос: - Поль, погоди, я с тобой. Плащик забрать...
Проводив Ивана взглядом, Рафалович чуть заметно кивнул. Из темного уголка вестибюля шагнул доселе незаметный детина в камуфляжной безрукавке. Рафалович подбородком указал на кресло, где пребывал в алкогольной прострации Захаржевский.
- Ну что, Витюня, - со вздохом сказал Рафалович. - Забирай это сокровище, раз уж людям обещали. Сядешь с ним рядом на заднее сиденье и следи, чтоб салон не заблевал.
- Есть, Леонид Ефимович! - отрапортовал Витюня, наклонился, подхватил Захаржевского под мышки, рывком поднял и без особых церемоний потащил к выходу.
...Кони резво рванулись врассыпную, и от злой мачехи. остались кровавые клочки. Юный Дроссельмайер жизнерадостно отщелкивал бошки Мышиному Королю. Задрав к небу острые рыжие морды, скорбно выли Анна с Марианной, навек превращенные в дворняжек. Забившись в самый дальний закуток Лабиринта, истекал черной кровью смертельно раненный Минотавр... От тотального торжества добра Никиту шка заплакал и проснулся. Было темно и страшно, и только в дверную щелку полоской лился свет. Никитушка, дрожа, встал, одернул мокрую рубашонку и пошел на свет.
За свет он принял полумрак - синевато мерцал ночник над входной дверью, да на полу возле бабушкиной комнаты подрагивал красноватый ромбик. Там скрипело, и тихо поскуливал кто-то маленький.
- Собачка, - прошептал Никитушка.
В доме не было собачки. Зато появился новый ребенок - маме в больнице выдали. А Никитушке сказали, что теперь у него есть сестричка. В бабушкиной комнате вякнуло; он толкнул дверь...