Страница 10 из 127
Пес показался издалека - сначала черной загогулинкой, потом вполне оформленной кудлатой колбаской на коротких, но шустрых лапках. Не добежав до Тани метров пятидесяти, он остановился и уселся, лукаво склонив набок круглую мордашку и свесив язык.
- Бэрримор! - повторила Таня, но тот не шелохнулся. Тогда она вскочила и, размахивая поводком, как арканом, выбежала на стрельбище. - Ох, кого сейчас поймаю! - кричала она со смехом.
Терьер подпустил ее шагов на десять, отбежал и снова уселся, выжидая, что предпримет хозяйка. Однако скоро ему эти игры надоели, он сам подбежал к Тане и потерся об ногу. Пошли, мол. Мне что-то тоже кушать хочется.
Таня открыла дверь ключом - и недоуменно воззрилась на задрипанную штормовку и резиновые сапоги, аккуратно поставленные возле полочки для обуви. На истошный лай Бэрримора из кухни вышел улыбающийся Рафалович и, начисто игнорируя атаковавшего его ногу пса, приблизился к Тане и крепко поцеловал ее при этом держа руки за спиной.
- Ну, здравствуй, пупсик! - сказал он. - Заждалась?
- Не то слово! А почему не обнимаешь?
- Руки заняты, - подмигнув, ответил Леня и тихо вытянул их вперед из-за спины. В одной руке был роскошный букет роз, в другой - небольшая коробочка, перевязанная алой лентой. Таня взяла букет, коробочку, удивленно посмотрела на Леню.
- Поздравляю! - сказал он и снова чмокнул ее в щеку.
- Господи! - Она тряхнула головой. - И точно. Сегодня ж мой день рожденья. Спасибо, милый!
Она обняла Рафаловича, немного уколовшись шипами от розы, и поцеловала.
- Ты цветочки-то на тумбочку положи пока, удобнее будет, - довольно проговорил он. Так Таня и сделала, а затем нетерпеливо_развязала ленточку и раскрыла коробочку. В ней был довольно объемистый фигурный флакон с золотой этикеткой "ESTELLE LAUDER".
- Ну зачем ты? - притворно-укоризненно сказала она. - Дорогущие поди...
- Это ты у меня самая дорогущая, - сказал Леня и в очередной раз поцеловал ее. - Ну, пойдем, перекусим с дороги. Ты ведь тоже не завтракала, наверное?
- Сейчас, только розы поставлю... - Тут взгляд ее снова упал на сапоги. А это что? - спросила она.
- А это первый гость на нашем празднике. Я думаю, ты будешь рада.
- Я тебе рада, - надув губы, сказала она и шепотом добавила: - До вечера могли бы и вдвоем побыть.
- Да, понимаешь, так уж вышло. Мы на вокзале встретились, я с поезда сошел, а он как раз с электрички, с дачи возвращался... Пришлось взять на абордаж и тащить сюда. Понимаешь, мы так давно не виделись, а он такой... В общем, если бы я его упустил, мы бы с ним потом долго не встретились. Он и так отнекивался, как мог, - пояснил Рафалович, тоже перейдя на шепот. Пока он говорил, они переместились в гостиную.
- Что ж это за друг после этого? - Таня поставила коробку с духами на сервант.
- Самый настоящий, если серьезно - единственный. Только он стал скромный, нелюдимый и, как мне кажется, сильно жизнью затраханный. Было бы здорово, если б мы могли его сегодня немножко растормошить. Отдохнул бы человек, расслабился.
Леня достал из серванта хрустальную вазу и поставил в нее букет.
- А почему ты сказал, что я буду рада? - Таня взяла из его рук вазу и понесла на кухню, наполнять водой.
- А потому что это - как привет из прошлой жизни, когда все мы были юны, радостны и беззаботны. Ты его помнишь, не можешь не помнить. Это Поль, Павел Чернов, ну, который был Ванькиным свидетелем на вашей свадьбе.
Таня остановилась посреди прихожей и судорожно сглотнула.
- Да, - сказала она, почему-то хрипло. - Я помню его.
На кухне из-за стола, покрытого яркой клеенчатой скатертью в клетку, поднялся высокий и небритый молодой человек в футболке.
- Здравствуйте, - смущенно сказал он. - Вот, Ленька затащил, вы уж извините... Поздравляю вас.
- Спасибо. - Она опустила глаза.
- Эй, ребята, вы что как не свои? - удивился Леня. - И на "вы", и цирлих-манирлих... Кончайте, а? Ну-ка, улыбнулись друг другу и давайте жрать, пожалуйста.
Он сел напротив Павла и стал намазывать масло на хлеб.
Стол был уже накрыт к завтраку, да не простому, а праздничному, с икрой, рыбкой и буженинкой, но без Тани, видимо, не начинали. Она сняла колбу с кофеварки, проверила, не остыло ли, разлила кофе на три чашки и села между мужчинами, спиной к плите.
Все трое жевали молча и сосредоточенно. Видимо, здорово проголодались. Минут через десять Рафалович блаженно откинулся на спинку стул и шумно потянулся. Таня достала сигареты.
- Можно и я тоже? - Павел достал из кармана мятую пачку "Опала".
- Эти лучше, - сказала Таня, протягивая ему "Кент". - Возьмите... возьми.
- Спасибо, - сказал Павел, взял сигарету, чиркнул спичкой и, дав прикурить Тане, прикурил и сам.
- Валяйте дымите, - поднимаясь, сказал Рафалович. - Я вот хоть и военный, а удовольствия в этом не понимаю. Иное дело водочка!
Павел автоматически кивнул.
- Я уж Павлу объяснял, - обратился Леня к Тане. - Мне срочно по делам надо. Это ненадолго, часа на три максимум. Я и собирался заскочить, тебя поздравить и туда рвануть. Теперь совсем опаздываю, засиделся с вами. Вы тут посидите пока, поболтайте... Пашка, дай слово, что не убежишь. А ты, Татьяна, смотри у меня, развлекай гостя дорогого, как умеешь. Если он скучать будет, я тебе этого не прошу.
- Ладно, - сказала Таня. - Я готовкой займусь, а Павел поможет. Вот и развлечемся.
Рафалович от дверей послал обоим воздушный поцелуй и. скрылся в прихожей. Хлопнула дверь. Павел и Таня одновременно встали.
- Ну, здравствуй еще раз, - сказал Павел и посмотрел на нее.
Впервые за это утро взгляды их встретились. Проскочила голубая искра. Цепь замкнулась.
Все закачалось и поплыло, унося с собой опыт и боль прошлых ошибок, ожоги прошлых любовей, здравый смысл и все рациональные соображения. Таня всхлипнула и повисла у Павла на шее. Он дрожащими руками прижал ее к себе.
- Что же ты, что так долго не шел? - шептала она сквозь слезы. - Я ждала тебя, столько ждала, устала...
- Я искал, - растерянно произнес он. - Искал всю жизнь, но только вот сейчас понял, что искал тебя...
- Надо что-то сказать Лене... Он взял ее лицо в ладони и бережно поднял, глядя в заплаканные и бездонные зеленые глаза.