Страница 74 из 146
- Ой, бля, щас обосрусь, какая куколка к нам на прописочку пришла! прогундосило человекообразное, шевеля корявыми пальцами. - А скажи-ка нам, принцессочка, будешь со стола мыло кушать или...
Договорить ей не пришлось. Таня, не раздумывая, схватила по счастью нетяжелую табуретку и с маху приложилась по стриженой голове. Человекообразное упало.
А Таня отскочила в угол и пнула ногой закрытую парашу. Содержимое разлилось по полу.
- Кто Прасковью опрокинул, сикорахи?! - звонко крикнула Таня. - Вон девка навернулась, башку расшибла!
Цыганочка хлопнула в ладоши, а квадратная чувырла забарабанила в дверь:
- Эй, дубаки, в сто седьмой авария! Брезгливо обойдя лужу, Таня остановилась возле лежащей в моче уродины, лучезарно улыбнулась и ангельским голосочком произнесла:
- Стол не мыльница, параша не хлебница... Через четыре часа, когда Таня лежала на нижней шконке у окна и задумчиво водила пальцем по наколкам примостившейся рядом Цыганочки, со скрежетом отворилась дверь, и Захаржевскую кликнули на выход.
В общих чертах Таня представляла себе, что скажет следователю, и догадывалась, что скажет ей он. Однако через пару коридоров и три поста ей приказали встать лицом к стене. Звякнули ключи, заскрипела петлями дверь, и Таню опять легонько подтолкнули в спину. Она вошла и огляделась. Деревянный пол, большое окно с ажурной решеточкой и занавеской, обои в цветочек, полочка с эмалированной кружкой и чайником, чистое белье на кровати типа больничной, столик, покрытый клеенкой, рядом - стул с мягким сиденьем, а на столе раскрытая книга. Таня присела, стала читать. Пушкин. Через некоторое время щелкнуло, открываясь, окошечко в двери, и Таня приняла сеточку с яблоками, печеньем и даже пачкой "Варны" и коробком спичек. Есть контакт! Дядя Кока запустил свою машину.
Человек в темно-синем прокурорском мундире с большими звездами отодвинул в сторону бумаги и нажал кнопку звонка.
- Пригласите Иванова!
Вошел невысокий круглолицый средних лет гражданин в отутюженном сером костюме с толстой картонной папкой под мышкой.
- Вызывали, Петр Алексеевич?
- Садись, Геннадий Генрихович, в ногах правды нет... Ну, что у тебя по делу Генералова? Принес?
- Так точно! - Иванов положил папку перед человеком в мундире.
- Меня Фомичев с твоим рапортом ознакомил. Молодец, хорошо копаешь. Интересно, понимаешь, получается, очень интересно. Целый пучок "глухарей" можно одним махом раскрутить. Можешь рассчитывать на полную поддержку. Только, понимаешь, особо не увлекайся, у тебя ж еще четыре дела, не запускай. Как у тебя по ним?
Иванов начал рассказывать, а человек в мундире слушал, изредка вставляя вопросы и замечания, при этом листая папку и пробегая глазами бумаги.
- Значится так, Геннадий Генрихович: это я у тебя до десяти ноль-ноль забираю на ознакомление. И чтобы, понимаешь, ночью не корпел. Теперь слушай приказ - домой, ужинать и спать! И чтобы до десяти ноль-ноль ноги твоей на службе не было! Мне, понимаешь, работники нужны, которые без износу! Понял?
- Так точно!
- Свободен!
Иванов вышел, и тут же из другой двери, расположенной позади начальственного стола, показались двое - седой и импозантный адвокат Николай Николаевич Переяславлев и его московский друг Вадим Ахметович Шеров, поджарый, довольно молодой и по-своему не менее, а то и более, импозантный. При взгляде на его лицо сразу вспоминался портрет Юлия Цезаря.
- Ну, ты, Петр Алексеевич, не начальник, а прямо отец родной, - улыбнулся Переяславлев, а Шеров молча сел в хозяйское кресло и перевернул папку на первую страницу.
- Стараемся, понимаешь, проявляем заботу о людях, - сказал человек в мундире. - Вы, значится, располагайтесь, изучайте, а я пока пойду, отпущу Марусю, а кофейком лично займусь. Годится?
- Годится, - сказал Переяславлев. Шеров между тем проглядывал страницы и время от времени записывал что-то в свой блокнот. Переяславлев пристроился рядом и стал изучать те листы, с которыми уже ознакомился Шеров. Хозяин большого кабинета принес поднос с двумя кофейными чашечками, поставил и извлек из шкафчика рюмки и початую бутылку армянского коньяку.
- А себе-то что же? - спросил, поднимая глаза, Переяславлев.
- Я, понимаешь, кофе не пью. Сердце. Так что, только коньячку за компанию.
- А я - только кофе, - сказал Шеров. И истинное положение дел, и русло, в которое следует направить расследование, было в принципе понятно всем троим. Оставалось выработать тактику. Хозяин кабинета и адвокат смотрели на московского гостя, ожидая, что предложит он.
- Хороший у вас работник Иванов, - серьезно сказал Шеров, не отрываясь от бумаг. - Надо бы его поощрить. И желательно скорее. У вас, Петр Алексеевич, есть по этому поводу соображения?
- Так, так... - задумчиво произнес Петр Алексеевич. - Что-то такое было...
Он поднялся, вышел в приемную и стал рыться в одном из шкафов. Шеров вновь обратился к папке и принялся с большим вниманием изучать. Что-то Ахметыч там явно высмотрел. Закончив чтение, Шеров впервые за все пребывание здесь улыбнулся, захлопнул папку и с наслаждением потянулся, не вставая с кресла. Похоже, он нашел то, что искал.
Человек в мундире вернулся из приемной и положил перед Шеровым пожелтевший листок.
- Академия и в столице есть, - сказал Шеров, прочитав листок. - Я из задней комнатки позвоню, если позволите. Городской который?
- Белый, - отозвался хозяин кабинета, почему-то вытянувшись во фрунт.
- И неплохо бы еще кофе, - сказал Шеров, закрывая за собою дверь.
Человек в мундире направился в закуток к заграничной кофеварке, а Переяславлев задумчиво налил себе вторую рюмку. Оба прислушивались к чуть слышному голосу из задней комнатки.
- Ото! - сказал Петр Алексеевич.
- Aral - подтвердил Переяславлев.
- Петр Алексеевич, возьмите там трубочку, - окликнул Шеров. - С вами будут говорить.
Человек в мундире почтительно снял трубку двумя пальцами,
- Повезло Иванову, - с улыбкой прокомментировал Переяславлев.
Дочитать "Онегина" Тане не пришлось. На следующий день около полудня ее отвели куда-то вниз, вернули поясок, ключи и сумочку с кошельком, дали расписаться в какой-то бумажке и препоручили молчаливой Аде и улыбающемуся дяде Коке. Домой ехали на "Жигулях" дяди Коки.