Страница 138 из 146
Двадцать седьмого апреля Павел по привычке проснулся в половине восьмого, сделал зарядку, умылся, побрился, выпил кофейку с бутербродом и пошел к себе в комнату за портфелем. Проходя через гостиную, он с некоторым удивлением посмотрел на стол посередине стояла большая ваза, полная цветов, и посеребренный поднос, заваленный разноцветными телеграммами и открытками.
- О Господи! - тихо, но выразительно сказал он и хлопнул себя по лбу. - Ну я и идиот!
Он стал просматривать поздравления. Ничего не скажешь, убедительно. Вон, даже правительственная торчит. "Достойного сына достойного отца поздравляю законным браком кириленко". Дорогой Андрей Петрович лично. Что ж, не имею чести быть представленным, но польщен-с... А тут? "Поздравляю всей душой ждите тетя клава". Ага. Ждем не дождемся. Интересно, эта тетя Клава - отцовская родня или материнская?.. Вот из Ижевска. "Так держать чибиряки". Это точно материнские. Без "ждите" - ну и слава Богу! Чибиряк-Ростовский уже прибыл, вчера весь вечер сидел, гундел. Давно не виделись, уже и забыл, какой он мерзкий, мамин братец, чекист единоутробный...
- Изучаешь?
Мать в халате вошла неслышно.
- Изучаю, ма.
- Вон какие люди тебе добра желают... Я тут примерный списочек составила, в каком порядке поздравления зачитывать, так хочу с тобой посоветоваться насчет ученых - кто академик, кто лауреат, кто просто профессор...
- Потом, ладно?
- Хорошо, сыночек мой. - Как искренне она сегодня хочет быть ласковой матерью! Надолго ли хватит?
- Тут и письма есть. Одно даже из-за границы!
- Это, что ли? "Аустрия, Виен"... Это от Ника, наверное... Ма, я заберу к себе, почитаю? Ты завтракала? Чайник не остыл еще.
- Хорошо, сыночек.
Через десять минут Павел вышел в гостиную бледный. Лидия Тарасовна стояла у стола и перебирала телеграммы.
- Что пишут? - спросила она.
- Из Горного поздравляют, в стихах, - хрипло ответил Павел, пряча глаза. Целую поэму сочинили. Старостины открытку прислали. От капитана Сереги письмо помнишь, я рассказывал. Про службу пишет, он ведь не знает еще, что я женюсь...
- А Никита?
- Тоже поздравляет, - сдавленным шепотом произнес Павел. - Извини, я сейчас. Попало что-то... Он опрометью бросился в ванную и запер дверь. Лидия Тарасовна продолжала перебирать телеграммы.
Мать последнее время с сомнением сравнивала жениха и невесту.
- Такие вы разные, - качала она головой и собирала новое постельное белье, полотенца, прочее барахло, откладывая в аккуратные стопки на приданое дочери.
Таня старалась ни в чем не зарываться. Свадебное платье обдумывала долго. В фасоне соблюдалась девственная скромность в сочетании с тонким изяществом. Она сразу отказалась от глубокого декольте и всяких разрезов. Фантазия разгулялась только на предмет нижнего белья. Через гостиничных шлюх заказала из-за бугра все - вплоть до пояса и чулок. Когда сорвала одну упаковку, с беленькими кружевами на резинке, растянула на пальцах, Ада аж охнула.
- Да в них бы и без платья!
Перепала пара комплектов и ей. Тут Ада слезу пустила, вконец растрогавшись. Момент доверительности настал. И понеслись бабьи откровения. Ада про себя рассказывала, делилась предостережениями и советами, как когда-то бабка с ней. Но вот не послушала, может, Танюша мудрее будет. Привела в пример Лидию Тарасовну, будущую свекровь.
Мать Павла, женщина властная, привыкшая держать партийное реноме мужа, быстро сошлась с Адочкой. Едва уловимая схожесть угадывалась в характерах обеих, высокомерная независимость на людях, обеспеченная положением, объединяла этих женщин. Еще заочно оценив друг друга, теперь они сдвоенными рядами взялись за организацию торжества на должном уровне. Таня тихо потешалась над ними, но ее такое положение куда как устраивало, развязывало руки. Таня с удовольствием пользовалась черновскими льготами, изображая перед Павлом наивное удивление, например, ценами в ателье. Но ткань на костюм для Павла при этом выбрала самую изысканную. Крайне неуклюжий на примерках, он искренне был убежден в естественности всех приготовлений, не пытаясь вникать в их смысл. Только сейчас он вдруг осознал, что его неприспособленность до сих пор компенсировалась энергией матери, и по любому поводу советовался с Танюшей. Невеста, таким образом, набирала очки. Она мягко направляла Павла в мелочах: какую рубашку стоит овыбрать, как определить размер колец. Будущая свекровь удовлетворенно соглашалась, чувствуя правильную женскую руку, верную замену своей. Ненавязчиво призывая ее в союзницы, Таня с достоинством высказывала свое мнение по тому или иному вопросу, каждый раз мило и с пониманием улыбаясь тому, что Павлу забивать мозги дребеденью не следует. Для другого они предназначены. В научной работе Павла родители ничего не понимали, но относились к его интересам с уважением.
Сердце прыгало в груди Павла. Таня терлась своей шелковой щечкой о его подбородок, напоминая о бритье. И он брился два раза в сутки. Отец не преминул пристегнуть шуточкой. И правда, за всю свою жизнь Павел не извел столько одеколона, как в последнее время. Вертелся перед зеркалом, как барышня, корча рожи. Таня сознавала восхищенное отношение к себе и держала жениха в тонусе. Но поговорить о главном так и не смогла. Стыдливость была тем барьером, переступать который казалось неуместным. Мог не понять.
Таня детально отслаивала нужное и ненужное в ночных откровениях Ады. Резерв женских хитростей никогда не был лишним. В душу мать не лезла, вопросов не задавала. Таня догадывалась, что Большой Брат в жизни, какой она ее знала, скорее всего младший. Он готов в лепешку для нее расшибиться - ишаку ясно. Что она ему желанна до одурения - и козе. Не упустить бы только из рук этой птахи, такой странной для нее: где летает - неведомо, ходить еще не научился. Интересно, что бы присоветовала ей бабка? Ее Таня совсем не знала...
Уставшие от разговоров и слез, мать и дочь легли под утро, ничего не соображая.
"Ну и характеры у нас в роду!" - думала Таня, Засыпая, а во сне снова явилась ведьма с глазами Адочки.
- Что, не угомонишься, старая? - спросила ее Таня, проваливаясь в бездну уложенной хвойными лапами ямы.