Страница 18 из 32
- Больно! Нога болит!
Острый спазм опрокинул его назад, на мох, щиколотку словно сунуло в кипяток. Гнев на лице отчима сменился тревогой. Нога опухала на глазах, словно её поддувало воздухом.
- Попробуй встать, Алеша, - непривычно ласково произнес отчим. – Постарайся.
Опираясь о плечо Светозара Лешка привстал и повалился со стоном. Мама бросилась к нему:
- Ты просто ушибся, милый, сейчас все пройдет! Я перевяжу и пройдет! Тише…
От маминых рук стало легче, и душистая мазь сделала свое дело, и тугая повязка помогла – слезы больше не катились из глаз. Но идти Лешка явно не мог.
Выражение лица отчима сделалось виноватым – как тогда, когда пришлось продавать отцово дорогое ружье и книги, как в тот день, когда у Каляма нашли лишай. «Извини, но другого выхода нет».
- Прости, Алеша, ты останешься здесь до завтра. Я уведу семью в долину и вернусь за тобой. Обязательно вернусь, понял!
- Я с ним останусь, - тихо сказала мама. – Леша ребенок, мой ребенок.
- Даже не думай. Ты не ходок с таким пузом. Двоих калек я не проведу через горы. И остальные тоже твои дети, забыла, и они младше. Кто будет следить за ними в долине? А Алексей мужик, он справится сам и дождется меня. Правда, сын?
Светозар в первый раз назвал его сыном. Словно свинью, которую хвалят и чешут за ухом, прежде чем послать на убой. Ну и подавись! Все подавитесь, сволочи, гады, твари поганые! Бросить меня решили! Одного бросить!
- Конечно я справлюсь… Светозар, - назвать отчима папой было все-таки свыше сил. – Мамочка, не беспокойся, я подожду здесь, в шалаше. Он же быстро делается?
Смяв лицо как комок пластилина, Лешка изобразил хорошего мальчика. Он улыбался, пока отчим рубил ветки, а брат привязывал их к тонкому стволу березы, пока мама бестолково гладила его по голове. Лишь, когда поляна опустела, крик наполнил рот – и не вышел наружу. Лешка кусал кулаки, катался по мху, бился головой о землю. Вопреки всему он надеялся – вдруг передумают, переиграют, мама вернется. Но вокруг было тихо – только птицы перекрикивались в ветвях, шумели сосны и где-то далеко-далеко билось о скалы море.
Предвечернее солнце коснулось серой плиты алтаря, теплыми пальцами тронуло щеки мальчика, окутало тело. Призрачный бык сунул морду в груду ветвей, шумно выдохнул, сверкнул глазами – пора. Лешка встал, потянулся, разминая затекшие плечи, походил, осторожно подпрыгнул. Боль ушла без следа. На душе стало легко и светло. Ах, да!... Телефон поймал сигнал с четвертого раза.
- Слышишь меня, Мирослав? Скажи Светозару, я пойду в город, дождусь вас дома. Успокой маму. Пока.
И вырубить телефон, подальше от всех вопросов. Дорога сквозь каменные кишки в одиночку – гадостный путь, ещё месяц назад Лешка бы ни за что не согласился. А сегодня даже не сомневался, что к вечеру вернется домой, на Челноки. И что-нибудь придумает. Гори она огнем, эта чума!