Помятые игры

            Уже идя обратно к особняку и заметая снегом темные пятна и полоски крови, Смайлик начал чувствовать себя пресквернейшим образом и мысли о самоубийстве, закрадывающиеся в голову, точно черви добравшиеся до гниющей плоти, стали казаться единственным верным выходом из ситуации. Депрессия, апатия, чувство собственной ничтожности с жалостью к самому себе и в то же время отвращением к своей низменной натуре, страх с паранойей быть пойманным, загнанным в угол, как обычно опять начали пожирать изнутри и усиливать саспенс предстоящей развязки. Всегда так было и всегда так будет. Точно так же происходит на отходняках в момент отнятия у организма после каждого искусственно вызванного выброса гормонов счастья в мозг, эндорфиновое голодание, если можно так выразиться. Только тут слегка по другому, тут есть не оправдавшиеся грезы, опасность, черта, за которую можно только переступить одной ногой и вернуться обратно, оставшись с тем же, что было. Все абсолютно так же, ты лишь выплеснул наружу чувства, но и поступить иначе ты не мог, это нужно было сделать потому что чем бы ты из себя не являлся ты все равно остаешься человеческим существом.

            Просто не стоит идти у этих эмоций на поводу, гнать в шею при первом их появлении и отвлекаться на более приземленные и человеческие темы, поесть, выпить, заняться сексом с первой понравившейся герлой, завести новые знакомства и в том же духе, все плоское и обычное подойдет. Этим Смайлик и занялся, отвлекал себя воображая предстоящую вечеринку, но сегодня это у него не выходило и мысли в итоге возвращались к одному и тому же, к единственно данному действу - умерщвлению самого себя, а если вдруг и не возвращались то натыкались на главную виновницу торжества - Викторию Павловну, и тогда становилось только хуже. Видеть ее снова это как быть оправданным перед расстрелом, чтобы потом, когда с души наконец слегло, опять стать к стенке лицом и ждать пока курки не щелкнут в последний раз.

            Но делать было нечего и Смайлик без каких-либо как и замышлял вернулся обратно в особняк, где так же веселились люди. Сначала он нашел на втором этаже ванную комнату. Одного взгляда на себя хватило понять, что если сейчас его заметят то вполне возможно решат, что башка-то у парня поехала. Вьющиеся виски слиплись от крови, щеки и лоб были полностью испещрены мелкими темно-бурыми разводами, а глаза настолько исказились, что можно подумать их хозяин далеко не здравомыслящий человек, вроде бы и грусть и усталость, но при этом немигающий каменный взгляд. Отогрев руки и отеревшись полностью от пятен крови горячей струей, Смайлик вернул ножик на законное место и распластался на двухспальной кровати в соседней более мелкой комнате. От прикосновения душистых и мягких наволочек на душе становилось тепло и умиротворенно. Но так было лишь по началу, затем мысли опять стали путаться и метаться из стороны в сторону.

            Это все она! Она! Она во всем виновата! Из-за нее я стал таким больным на голову уродом! ...сломала меня, сняла с производства и испарилась, оставила пылающие осколки любви и знай себе дальше высасывай соки жизни! А я?! ...а я теперь знай себе да кидайся на прохожих, ради... Ради чего? Или мне это просто нравится? Или может я во всем виноват? И все началось куда раньше? Возможно, но она была той отправной точкой, которая сломала меня. Да, пожалуй, все началось куда как раньше. Вспомни, раскопай и разложи по полочкам, проведи, черт возьми, психоанализ и признайся себе, что жестокость сидела в тебе с самого начала...

 

 

            IV

 

 

            Есть вещи, которые человек запоминает с раннего детства на всю жизнь, можно их назвать «первыми социологическими уроками жизни», и как бы это вычурно не звучало так оно и есть. Маленький разум, податливый для окружающей среды, поглощает неписанные истины, увиденные или услышанные от посторонних людей, и не имеет значения правдивы ли они или ложны. Главное зеркальные нейроны поглотили, распознали, прочувствовали и приняли их, переварив все в личный опыт, для собственного пользования в дальнейшем.

            Смайлик с самого детства рос во вполне обычной среде, разве, что слишком мало видел отца, которому в то время была более важна карьера, чем маленький спиногрыз под боком. Постоянные командировки, шесть рабочих дней в неделю и постоянные сверхурочные, а сынок уже и не помнит как выглядит глава семьи. Мамаше же с одной стороны скучающая домохозяйка с другой властная женщина, все время хотела контролировать жизнь ребенка, потому он рос с клеймом маменькиного сынка. Сам же Смайлик с раннего возраста не отличался особой коммуникабельностью и не имел шибкого здоровья, а с почти полным отсутствием напутствий отца и полным контролем матери, и вовсе отбился от основной стаи сверстников. Бледный ребенок с бурным выражением витал в облаках, давая всходы психическим патологиям.

            Первый друг у него появился в пять, когда родители по традиции отправили своего сына в деревню к бабушке и дедушке на лето. Деревенька или скорее дачное товарищество, с прилегающим к нему селом городского типа, имело три небольших поляны, где все три летних месяца отдыхают взрослые и бегают детишки. Небольшие участки с деревянными домиками и хвойным лесом, плотно облегающим со всех сторон, райский уголок на выходные для городского жителя.