Страница 120 из 124
Я слышу язвительный, нервный, захлебывающийся в собственном высокомерии смешок. Мне это кажется?
-Вижу, что не помнишь. Ублюдок, мразота! Ты не помнишь, а я помню и потому я здесь. Я пришел, чтобы отомстить и вижу жалкого, загнанного в угол, человечешку. Я так долго тебя искал, так долго представлял тебя у себя в голове, ты переменил столько обличий, демонических, вычурных и даже обычных. И в итоге ты превратился в кровожадного, антисоциального монстра-недочеловека, превратился в нечто неосязаемое и плотное, сеющее ужас вокруг себя, как же, черт побери, это вычурно звучит- (снова ехидный смешок),- И вот это существо, непонятного происхождения и с не понятными психически отклонениями скрывается под маской обычного человека.
Говоря эти слова, я подходил все ближе к нему, перед этим переступив побитого парня, который продолжал жалко куда-то ползти.
-А передо мной явился, простой парень с...
(Непониманием? Недоверчивостью? И даже некоторой обидой)
-С такой превосходной актерской игрой. Да актер, вот каким образом ты завлекаешь бедных девушек. Ну так прощай и присуждаю тебе посмертно «Оскар».
Я встал уже совсем на ним и нацелил дуло револьвера прямо в испуганное и что удивительно очень уж обиженное лицо, искривленное при этом агонией.
Смайлик незаметно подошел к Пепельнице со спины и со всей дури ударил открученной от табуретки ножкой тому по затылку. Мститель дернулся и грузно повалился на пол.
-Всегда знал, что пригодится эта разболтавшаяся штуковина. Всегда, приятель,- прогундосил он, шмыгая кровью в поломанном носу и выкидывая этакую дубинку в сторону,- Короче расклад такой, я сейчас быстро умоюсь, приведу себя в какой-никакой порядок, кину парочку вещичек в сумку и смотаюсь, а ты пока лежи и...
Смайлик пнул ногой револьвер в сторону.
-Ну сам понял кто первый доберется до пушки тот и выиграл. Прощай и не поминай лихом, дружище.
VI
Бити не успел. Он лежал на спине, не чувствуя ничего ниже пояса смотрел в безжизненный, пыльный, пепельно-серый потолок, где ближе к левому от двери углу мерно еле заметно тряслась пустая без восьминогого хозяина паутинка и ждал смерти. Пуля кажется попала чуть выше копчика, именно там нечто томительно больно пульсировало и жгло. Лежал и отрывисто в промежутках между волнами боли в бреду осмысливал сегодняшнюю ночь. Его предали одновременно два близких человека и от того становилось только горче, даже не обидно за предательство, а именно печалило полное огорчение в людях в челом, вроде как теперь от всех можно ждать не такой, возможно, жестокой подставы и все же верить им больше не хотелось, следовательно без и не зачем жить. Бити, конечно, и до этого их не шибко жаловал, презирал, но это так по привычке, которая неизвестно откуда взялась, наверно, передалась от того человека, кем он был до этого, до встречи с Вадиком. Ему хотелось, чтобы скорее очухался тот человек рядом, поднял пистолет и закончил все, разможжил выстрелом череп. Как теперь верить такому человечеству? Как?
Не успел Бити, успела Натали, которая к тому времени уже давно пришла в себя после сильного удара в висок. Она лежала в ледяной ванной, чертыхалась и пыталась освободиться от путов. И за все это долгое время до нее не доносилось не звука, шли волнительно часы, затем последовал громкий хлопок, сильно перепугавший и так испуганную до смерти девушку. Через несколько минут вошел в ванную комнату Смайлик весь в крови и какой-то уж совсем ошалевший. Не замечая ее, подошел к раковине и начал с усердием умываться и отплевываться кровью. Умывшись, он улыбнулся в зеркало во все зубы, которые отливали красным от крови, после посмотрел на нее непонимающе или даже скорее неузнавший, что-то промямлил, но в миг собравшись по звериному оскалился, подставил указательный палец к губам, шикнул в знаке сохранить тишину и ушел. После той сцены Натали с двойным усердием принялась выбираться из веревок, ноги ее совсем околели, а голова продолжала вибрировать в месте удара. Ей единственно хотелось спастись, ведь творилось тут что-то совсем не ладное. Потому как только узлы слегка поддались и веревка свалилась с рук, она выбежала из ванной и, увидев, двух трупов, даже сначала не осмелилась тронуться с места, а потом заслышав еле слышный бубнеж с знакомым оттенком в голосе, повернула в комнату и увидела Бити. Девушка заплакала, ноги подкосились и всем телом навалилась на дверной косяк. Он, ее любимый братик, пусть и сводный, но все же братик. Тот самый, человечек, который рос вместе с ней и бывший всегда милым с такой избалованной девчушкой, лежал сейчас, уставившись мертвым, недвижным взглядом в потолок. И пусть его поведение в последние месяцы оставляло желать лучшего, пусть он игнорировал, пусть унижал, но за дело же, хоть и не знал того. Эта вся злоба и с его стороны и с ее всегда были напускными, так по своему стервозному характеру, такой она была всегда и ничего не могла с этим поделать, а ему таким и следовало быть, жизнь всегда опрокидывала беднягу Бити. И вот в этот самый миг братик Натали лежит мертвецом. Она не могла в это поверить, даже не пыталась, просто в подкошенном состоянии ревела, пока он совсем медленно не скосил глаза в ее сторону. И он жив! Жив! Она подбежала в нему, нагнулась и услышала, как Бити срывающимся шепотом говорит, чтобы та быстрее убиралась куда по дальше, пока подонок рядом, девушка только сейчас заметила, что в комнате лежат двое, не пробудился. Так грубо это пробубнил, что ей даже не поверилось, что в такую минуту тот продолжает вести себя как полная свинья, но также, помня, каковы у него друзья из того мерзкого клуба, поняла, что он только предупреждает и пытается ее прогнать, только ради защиты ценой своей жизни.