Полёт хищной птицы

Элбан ушёл из дома, поругавшись с отцом. Мама вышла его отговорить, но ничего не вышло. В доме нас осталось трое, и я начинаю подумывать, что бездействие самое ужасное, что остается нам на этом свете. Бездействие и немощность. Я зажгла благовонии, когда солнце лишь осветило первыми лучами улицу Санчинга. Рифпассо, прошу, сохрани жизни моих близких и дай мне знак, чтобы я знала, чем могу помочь. Надели маму силами, а отца терпением. Его так не хватает в доме семейства Сибильдов в последние дни. А ещё помоги устоять императорской семье, она всегда была достойной своего предназначения.

Отрывок из дневника Сейлан Сибильды

Буквально недавно успел завершиться праздник уборки урожая, который по традиции даже в Григоиде длится семь дней. За это время, начиная с полнолуния, люди непрестанно возводят благодарности земле за её щедроты, а также проводят день семьи в кругу самых близких. Конечно, лунные пирожки больше никто не печёт и длинных столов не накрывают, но атмосфера спокойствия царит даже на поверхности без всяких хороводов и других торжественных шествий.

Будучи маленькой девочкой, я часто убегала в это время вслед за слугами, чтобы посмотреть как те деляться друг с другом румяной сдобой, веселяться и просто проводят хорошо время. Безусловно и знатные люди устраивали званые ужины с балами и вечерними платьями, но почему-то там, в помещениях для работников мне казалось, что я могу понять теплоту очага и значение уюта.

С приходом гидха световой день стал существенно сокращаться, дело заспорилось к зиме. Хотя в Григоиде сложно отличить одно время года от другого, так как температура никаких особых различий не несёт, однако здесь — под землей по неизвестным причинам становится заметно прохладней, будто сама планета решает напомнить, что скоро она завершит полный оборот вокруг светила.

Сообщение от Емельяна я получила утром, как только решила сбросить оковы сновидений и встать с прямоугольного ложа, увенчанного ортопедическим жёстким матрасом. Текст был тревожным по причине того, что являлся первым высказанным желанием адресанта поговорить, спустя семь прошедших анималов полного безмолвствования. С того времени, как Емельян попал в Убежище, мы практически не пересекались. А даже если такое и выходило, то явно против воли юноши, тот выказывал явное недружелюбие и каждый раз спешил ретироваться.

Растерянно огляделась по сторонам, сворачивая мессенджер на смарт-трансмиттере. Рука с браслетом нервно дергалась на весу.

Мои покои все ещё не имели индивидуально стиля, напоминая скорее аскетичную келью, нежели жилую комнату: низкая кровать без ножек, отделанная узкими панелями до пола, тумба, двустворчатый шкаф, закрывающий собой большую часть стены, кожаный двухместный диван и маленький стеклянный журнальный столик перед ним, на котором я хранила планшет.

Моя жизнь в этом месте за прошедшие дни не приобрела особо никаких изменений: Икар продолжал избегать длительных разговоров вне учебных тем, Ферхо и Эндо делали слабые попытки всё исправить, Эрмигранда была весьма учтива на публике, хотя взгляд так и метал молнии, а Ингрид как всегда выражала глубокую индифферентность. Сложившаяся ситуация заставила меня пожалеть о поспешном отказе совету. Возможно, здесь просто не моё место и эти люди не те.

Загадочный остров, упомянутый в записке, постепенно начал обрастать найденными мной подробностями. Нет, безусловно будучи университеткой, я читала о Эмек Амир-Ханане и раньше, но информации о земле альбов настолько ничтожно мало, что мы практически ничего не знаем ни об их мироустройстве, ни о них самих. Но мнимая надежда о том, что там я могу обрести мать или хотя бы свои корни, заставляла мыслями возвращаться к нему чрезмерно часто. И вот теперь вопрос, зачем я повелась на уговоры Икара?

Нырнула в притаившийся в отдельном помещении персональный санузел, где в полной прострации проделала необходимые утренние процедуры — начиная от чистки зубов и заканчивая освежающий контрастным душем.

По случаю надела повседневное чёрное трико с синтетическим синим пуловером, шагнула за взлетевшую вверх дверь и последовала к назначенному месту встречи — третий ярус, бассейн.

Теперь я примерно выучила расположение необходимых для тренировок и простого быта зон. Немудрено, ведь эти маршруты мне приходилось совершать почти каждый день, как и добираться до медотсека, а вот оттачивать технику плавания и правильного ныряния в стенах убежища , напротив, доводилось лишь дважды. Тогда Икар провел несколько занятий в помещении с искусственным водоёмом, наглядно показывая и рассказывая о воздействии давления, способах продувки и возможном предупреждении баротравм. Так как возвращаться в покои после тренинга приходилось в полном одиночестве в купе ко всему уставшей и мокрой, путь к своим покоям я запомнила достаточно быстро. Вероятно урок первых дней надолго отложился в памяти. Поэтому сейчас ничего не стоило повторить его в обратном порядке, доверившись внутреннему навигатору.

Вывернув к круглым дверям и введя необходимый пин-код, который мне показал наставник, вошла в отсвечивающее синим тёплое помещение. Стены тут облицованы каменной плиткой, по центру расположен большой треугольный резервуар с подземным источником. На бортике сидит кудрявый юноша, свесив длинные худые ноги прямо в воду. Ступни голые и погружены по щиколотку.

— Тебя не терзает чувство вины? — вопрос был задан, но в мою сторону никто не повернулся.