Полёт хищной птицы

Брат получил сообщение от Крокена — сегодня произошёл его первый бой в столице. Торагог впустил форморов на земли империи и помог похитить Бин-Альбе! Пока что высочайшая гвардия удерживает натиск врага, но надолго ли? Мама всё также отказывается от еды и плачет, лицо её совсем осунулось. Отец не в духе, постоянно заламывает руки. Иногда резко подскочит, начнёт метаться из стороны в сторону, а потом созванивается с дядей и затихает. В Дидракте всё спокойно пока, но от беженцев нет вестей, кажется они так и не доплыли до Эмек Амир-Ханан. Неужели форморы устраивают геноцид? Мне теперь по-настоящему страшно, и я даже не знаю, на кого уповать. Рифпассо, помоги, а?

Отрывок из дневника Сейлан Сибильды

Приходила в себя медленно, будто выныривая из холодной родниковой воды. Тело нещадно дрожало. Конвульсивными движениями рта выхватывала комья воздуха и старалась протолкнуть их в узкую глотку — насытить грудную клетку.

Четырёхрукая Ингрид в белом санитарном комбинезоне сидела рядом. Безволосый гладко выбритый затылок ловил блики от ламп и отсвечивал. Увидев, что пациент очнулся, она поспешно поправила латексную подушку под головой.

— Доигралась. Теперь придётся лежать тебе здесь не меньше суток — приказ старейшин.

Чуть не подавилась, когда осознание настигло. Силой воли удалось сдержать себя от кашля.

— Зачем это нужно совету? — недоумение в моём голосе вовсе не было наигранным.

С тех дней, как я явилась в логово вараговцев, это второй случай, когда мной интересуются самые высокопоставленные люди среди оппозиционеров, не считая наставника, который взвалил на себя функцию моего обучения: первый закончился хорошо, но прошёл достаточно неприятно и с последствиями для физического самочувствия, по этой причине вторая возможность встречи начала заранее напрягать.

В ответ размеренный тон, абсолютно лишенный эмоций. Вообще, когда Ингрид произносила звуки, они становились похожими на фонему, раздающуюся из аквариума. Если бы рыбы умели говорить, они бы непременно делали это подобным образом.

— Через два дня произойдет малое заседание совета. Тебе необходимо быть.

Подозрения после этих слов оправдались, а надежды были развеяны над океаном спокойствия.

Присела на кровати, проведя ладонью по лбу. Как раз правой. В левую в это время был вставлен катетер. Проделанная иголкой дырка в вене нещадно ныла и зудела.

Опять беспамятство. Как же мне это надоело. А всё почему? Дело не в Икаре, Эрмигранде или Эндо, просто моему организму до жути, до изнеможения, приелся этот мир, в котором внезапно очнулась, где нужно становиться взрослой и резко выбирать сторону за которую предстоит играть. Проблема в том, что рано или поздно какую-то всё же придётся занять, как бы я этому не сопротивлялась.

Перемотка событий для более точного анализа истерики: смена власти и демоны на улицах — пожалуйста; люди, ненавидящие другие расы просто потому, что винят их в прошедшей войне? К последним почему бы и не примкнуть для собственных нужд. Мифический остров манит к себе просто засевшей в голову мелодией, будто там ждёт покой, хотя на деле это просто ещё одна неизвестность, у которой лишь возможен, но не гарантирован, положительный финал. И хотя моему физическому телу сорок шесть, внутри всё ещё сидит восемнадцатилетняя запуганная девчушка, которой совсем не свойственно обучаться боевым искусствам, каждый день противостоять нападкам со стороны окружающих и вообще жить в таких условиях. Так кто меня может винить за эти постоянные срывы? Мне кажется, что я ещё неплохо держусь и пусть будет эмоциональным дателем форморов тот, кто с этим не согласен.

Откинувшись обратно на подушки, послушно вздохнула и закрыла глаза.

Раз в совете позволили отдохнуть это время, нужно пользоваться. Тем более следующее собрание должно быть не самым приятным действом.

Время успело пролететь относительно быстро, так как большую его часть я пребывала в бессознательном состоянии, достигнутом успокоительными капельницами: мысли больше не роились в моей суетной голове, а спокойствию способствовали сны-воспоминаниям, возвращая меня в прошлую жизнь, где счастливо училась в университете со своими сверстниками, которые даже не показывали пальцем и спокойно принимали мою расовую принадлежность.

Сознание затянулось розовой дымкой вплоть до полного пробуждения в назначенный срок. Однако были моменты, которые меня безумно смущали на протяжении всего моего пребывания в медицинском отсеке — когда веки удавалось приоткрыть, я ощущала на себе бездонный взгляд, щекочущий нервы. Это было жутко, так как выявить, насколько человек реален, а не плод разыгравшегося воображения, было невозможно — образ постоянно ускользал.

— Сюда кто-нибудь заходил пока я..гм..спала? — неуверенно  поинтересовалась у появившейся в белом Ингрид, которая вводила на приборной доске информацию о состоянии моего здоровья.

Процедура повторялась каждые несколько часов. Для чего необходима была такая бдительность непонятно, хотя и сама строила предположения о том, что у врачевательницы слишком много свободного времени в связи с остальными пустующими койками в медблоке, поэтому жажда деятельности во всей красе проявлялась на единственном пациенте.